Жовковская иконописная школа

Не дай, Боже жить в интересное время. Эту старинную китайскую пословицу часто цитируют и историки, и простые люди, наблюдающие за коллизиями своей эпохи. Конец семнадцатого века и начало восемнадцатого были для украинцев именно таким временем - чрезвычайно интересным, но непростым и трагичным. Полвека назад Хмельнитчина положила начало бесконечным войнам между казаками, татарами, поляками и русскими. Все эти гости и хозяева проходили по нашим территориям и вели себя так, как всегда вели воины с мирными жителями: в лучшем случае забирали скот, в худшем - убивали или уводили в рабство людей. Закончилось все разделом Гетманщины между Россией и Польшей, турецким нашествием на западе Украины и усилением московского владычества на востоке. Но война рождает героев - и обе разделенные части Украины получили героев, которые смогли противостоять этим бедам. На востоке Украины это был гетман Иван Мазепа, который не только смог прекратить татарские набеги и обеспечить победы российско-украинского войска над турками, но и значительно расширил украинскую автономию (главным образом из-за дружбы с царем Петром I). Для Запорожья таким героем был Иван Сирко. В западной Украине главным господином стал король Речи Посполитой Ян Собеский, русин по происхождению (полностью по матери и частично по отцу). Во время турецкого нашествия он вместе с Сирко смог дать врагу отпор, разбить турок во многих сражениях - от Хотина до Вены. Во всех этих битвах важнейшую роль сыграли именно украинцы - правобережное казачество, русская шляхта (не говоря уже о запорожцах Сирко). И Мазепа, и Собеский проявили себя не только как воины и политики, но и как меценаты. Гетман оставил после себя величественные храмы и монастыри, Черниговский коллегиум и восстановленную Киево-Могилянскую академию. В искусстве его достижением стало так называемое «мазепинское» барокко. На западной Украине архитектура этого времени преимущественно следовала европейским образцам, зато стремительно развивалась украинская живопись. Влиятельные художественные школы существовали во Львове и Самборе, мощная иконописная мастерская расцвела при поддержке короля в Жовкве - любимой резиденции Собеского. Это была эпоха наивысшего триумфа украинского оружия и расцвета украинского искусства. И слава его не уменьшается от того, что это был триумф на пороге катастрофы, расцвет на пороге разрушения.

Дыхание Ренессанса и древнерусские каноны

Итак, эта эпоха в западной Украине - чрезвычайная страница истории украинского искусства, особенно иконописи. Чтобы понять этот феномен, следует объяснить, чем иконопись отличается от простой живописи. Икона - жанр очень специфический, присущий, прежде всего, восточному христианству. Средневековый художник в Англии или Франции писал сцены из Библии по той же технике, что и приключения Карла Великого или крестовые походы. Когда начался Ренессанс, и картины приобрели чрезвычайную реалистичность, а художники смогли воспроизводить на полотне целый спектр человеческих эмоций, те же изменения коснулись и религиозного искусства. Леонардо или Микеланджело, Тициан или Сандро Ботичелли писали Мадонн и святых с тех самых натурщиков и в таком же стиле, как и языческих богов или итальянских купцов и сеньоров. Однако в Византии или Руси образы святых или библейские сцены всегда писали с четкими канонами. Прежде всего, в отличие от обычной картины, икона не должна была отражать человеческие черты - чувства, эмоции, мысли. Изображенные на иконах фигуры статичны, а лица - преимущественно спокойные и выражают лишь образ Божий - не человека. Правда, образы, подобные иконным, были распространены в Италии (фра Беато Анжелико) и Польше, но это происходило именно под православным влиянием - из Греции и России. В свою очередь, украинские живописцы не обходили вниманием новые европейские веяния - портреты или жанровые сцены волынские или галицкие художники писали в европейских или «сарматских» традициях, мало чем отличаясь по стилистике от мастеров Польши или Европы. Так же маляры Левобережья писали портреты казацких старшин в чисто «сарматском» стиле, подражая уже действующим западным традициям. В XVI веке эти древние традиции на наших землях упадок. «Канонические» образы в те времена писались - но это уже было народное творчество невысокого сорта. Лики Богородицы или святых на образах того времени лишены средневекового покоя, мягкой строгости и светлой скорби и вызывают разве что улыбку. Видно, что русские живописцы того времени мало понимали в тонкостях канонов и догматов - зато с большой любовью выписывали муки грешников на Страшном Суде и в аду. Этот упадок не удивляет - он был следствием общего большого упадка Русской Церкви тех времен. Когда священники в церквях не умеют читать, а епископы заботятся больше о своей казне, чем о Церкви - откуда взяться стильному и глубокому церковному искусству? Старое же исчезло без следа. Когда благодаря конкуренции со стороны протестантов и иезуитов и меценатству князя Острожского начинается возрождение Церкви, русские проповедники и ученые нового поколения черпали вдохновение не столько в византийских и древнерусских традициях, сколько в европейской науке и западном церковном идеале. Свобода от посягательств светских властителей, европейское просвещение, диалог с западным миром, социально активное монашество, примирение с Римом. Видимо, поэтому наши художники уже не могли (или не хотели) писать иконы, не отходя от старых канонов. Ренессанс тоже давал о себе знать - и живописцы при дворе знаменитого мецената князя Острожского первыми начали попытки оживить древнюю икону, приблизить ее к реалиям своего времени. До нас дошли несколько образов, на которых святые очень похожи на людей, а «жанровые» сцены неотличимы от обычных картин. Но эта ситуация меняется, когда в 1590-х годах русские православные епископы начинают переговоры об унии с Римом, а позже - и принимают ее. Многие воспринимают унию как попытку «ляхов» уничтожить «нашу древнюю русскую веру» - поэтому апологеты унии начинают старательно изучать и пропагандировать древние восточные традиции, доказывая при этом, что молитва Папе не противоречит восточным канонам, и, присоединяясь к Риму, православные люди не становится автоматически «латинянами» или «ляхами». В то же время противники унии также начинают старательно изучать древние восточные традиции - опять-таки, чтобы успешно доказывать униатам, что они не правы. Конечно, кроме полемики вокруг унии, целью такого углубления в свои корни были также элементарное просвещение, без которого невозможно было вывести Церковь из упадка. Следовательно, и православные, и униаты в начале XVII века занялись просвещением и дали давним церковным традициям новую жизнь. А с ними - и давним иконописным канонам: когда две Русские Церкви спорили между собой, кто из них верный православным канонам, было уже не до ренессансных увлечений. Правда, дыхание Ренессанса так просто не пропало - иконописцы, рисуя образы, не могли не заботиться о «человечности» святых на этих образах. Но в целом, в начале XVII века в Украине появляется интересная тенденция - сочетать на иконах Ренессанс с древними русскими иконописными канонами. Это была попытка сохранить лицо в европейском море. Главным очагом, где возрождались старые традиции иконописи, стала Львовщина - точнее, Львовская архиепархия. С момента провозглашения унии это был главный оплот православия, к тому же, отсюда до татар было дальше, а до Европы - ближе. Итак, эти края всегда меньше страдали от вражеских набегов, а европейские купцы и ученые заходили сюда чаще - то есть культурные центры здесь были более мощными чем, например, в том же Киеве. Первая иконописная мастерская открылась во Львове в начале XVII века. Иконы львовских мастеров хранятся теперь в музеях и церквях Львова, Олесько, Ивано-Франковска, Рогатина. Правда, долго радоваться по этому поводу Львовщине не пришлось - еще в 1630-х годах Петр Могила начал массово вывозить местную интеллигенцию в Киев. Затем наступила Хмельнитчина, война с Москвой и шведами, турецкое нашествие - и людям было не до иконописи. Только в 1670-х годах стараниями Яна Собеского украинцы с поляками вместо того, чтобы резать друг друга, обратили внимание на турок. Как следствие, на Львовщине стало спокойнее, и у людей появились свободные деньги, которые можно было потратить на украшения для церквей. Великий коронный гетман Ян Собеский был правнуком основателя Жовквы Станислава Жолкевского. По материнской линии предки его - только русины, и отец был не без того. Происхождения своего гетман не стеснялся, с казаками дружил и православную веру не трогал. Разбив турок в 1673 году, он становится через год королем. Одной из его любимых резиденций стал город Жовква, где жили его предки с деда-прадеда. Король пытается превратить Жовкву в город, достойный своего нового статуса: заботится о его развитии и обогащении жителей. Поэтому не удивляет, что в это время в Жовкву решает переселиться художник Иван Руткович. Он записывается в братство при церкви Рождества Христова, покупает дом неподалеку от храма и решает открыть здесь собственную художественную школу - или, как говорили тогда, мастерскую, ведь слова «искусство» и «ремесло» были в то время синонимами.

Жовковский иконописец и его мастерская

О жизни Ивана Рутковича известно немного. Местом его рождения считают село Белый Камень на Золочевщине. Учился он вроде бы у мастера из Каменки Струмиловой (теперь Каменка Бугская) и в Жовкву перебрался уже в зрелом возрасте. Есть также сведения, что он женился на вдове одного из мастеров и унаследовал от него мастерскую. Правда, брак этот долго не продлился: известно, что мастер получил церковный развод и женился. Он имел сына Михаила, который пошел отцовским путем, но большого мастера из него не получилось. Известно, что Иван Руткович был состоятельным мещанином, ведь, переехав в Жовкву, он приобрел дом напротив церкви Рождества Христова, то есть в самом центре города. О состоятельности нашего героя свидетельствует и то, что несколько образов он выполнял не по заказу, а по наитию, в подарок друзьям. Что именно побудило его к переезду в Жовкву - сказать трудно. Возможно, во Львове он имел какие-то конфликты с коллегами по цеху. Возможно, талантливого художника пригласили к себе братья церкви Рождества Христова. Может, на Рутковича обратил внимание сам король - по крайней мере, позже Собеский точно участвовал в жизни художника. Возможно, художник увидел в Жовковской земли перспективу для многочисленных заказов - и в этом не ошибся. Так или иначе, перебравшись в Жовкву, он убил одним выстрелом двух зайцев - лишился конкурентов и получил могущественных покровителей. О других художниках в Жовкве известий нет, а пространства для творчества хватало: король поддерживал развитие городских церквей - а какая же церковь без иконостаса? Итак, основав здесь мастерскую, Руткович не прогадал. За те годы, что он прожил в Жовкве (умер где-то в начале XVIII века), мастер успел выполнить немало иконостасов в разных храмах Жовковщины - и не только. Конечно, работал он не один. Иконостас - большая и сложная композиция, содержащая несколько десятков икон - как «портретного» плана (Христос, Богородица), так и «жанровые» композиции из Нового Завета. Иконостас имеет несколько ярусов образов святіх или библейских событий. В центре наместного ряда вместо иконы - Царские врата, через которую священник выносит Святые Дары. Над воротами - образ Тайной Вечери, а вокруг нее - двое диаконских ворот, через которые, когда служба не правится, человек может зайти в алтарную часть по делам. Над наместным рядом есть святочный, на котором изображены главные церковные праздники – точнее, события, в честь которых эти праздники существуют, - Крещение, Благовещение, Рождество, Въезд в Иерусалим. Отсюда, собственно, и происходит название этого яруса. В зависимости от размеров церкви, к святочному ярусу добавляется еще один ряд - ряд седмиц Пятидесятницы (с новозаветными историями, которые произошли между Воскресением Христа и сошествием Духа Святого). Следующий ярус - ярус моления, который переносит христианина с земли на небеса. В центре яруса - икона «Моление». На этой иконе Христос восседает во славе на небесном престоле как Царь Небесный, а возле него в молитвенных позах ближайшие «помощники» - образы апостолов, также обращающихся в молитве ко Христу. Этот ряд символизирует моление христиан и Церкви ко Христу. Над образами апостолов изображены ветхозаветные пророки. Как и образы апостолов, они расположены вокруг образа «Моление» (эта икона обычно делается высокой, чтобы занимать собой два яруса). Последний ярус - Распятие с предстоящими - сотником Лонгином, апостолом Иоанном и женами-мироносицами. Иногда к иконостасу, в зависимости от размеров храма, могут добавляться другие ряды - патриарший, дополнительный и др. Каждая икона вставлена в раму или картуш, и все они соединены между собой деревянной конструкцией. Обычно иконостас делается под размер храма, следовательно, в высоту он может достигать десяти-двенадцати метров, а может, и больше. Итак, для выполнения иконостаса нужна была работа целой мастерской - художников, столяров, резчиков. Когда идет работа над «портретными» иконами, одни пишут разный орнамент вокруг фигуры святого, другие - одежду, кто-то делает самое важное дело - пишет лик и руки святого. У кого-то лучше получаются жанровые сцены со многими участниками (исцеление больных, явление воскресшего Христа и т.д.). Резьба по дереву при создании иконостаса также важна: образы обрамляют изысканные картуши и рамы с богатым орнаментом, с изображением виноградной лозы (старый евангельский символ). Известно, что резчиком в Жовковской мастерской был сницар Игнатий Стобенский. Поэтому Руткович работал не один, а создал целую мастерскую - с помощниками, учениками, подмастерьями. Не удивляет, что мастерская эта стала настоящей школой для молодых художников следующего поколения - Иова Кондзелевича, Василия Петрановича и других.

По следам мастера

Говоря о наследии Ивана Рутковича, трудно установить, какие образы принадлежат именно его кисти, а какие создавали его ученики и помощники. Традиционно главный мастер писал важнейшие части образа или картины, а меньшие детали доверял ученикам. Итак, можем говорить о школе (она же мастерская) Рутковича и его наследии, в которую входят произведения учеников и помощников жовковского мастера. Сегодня произведения школы Рутковича украшают собой музеи Львова. Музей Шептицкого гордится иконостасом, который писался для жовковской церкви. Из всех шедевров жовковского мастера этот - величайший: в высоту он достигал 12 метров, а в ширину - 10 метров. Также в том же зале музея висит образ Рутковича «Моление» из села Потелича. На этом образе у ног Христа изображены донаторы – мещанская чета из Потелича. Сохранился и иконостас из Старой Скварявы, несколько икон в котором принадлежит кисти Рутковича. Отдельные иконы, которые, так или иначе, можно отождествить с художником и его школой, можно увидеть и в действующих храмах - в селах Солове, Нево, Митулине, а также в львовской церкви св. Димитрия на Збоищах. В с. Волице Деревлянской Бусского района сохранился целый иконостас, изготовленный в Жовкве. Но больше всего произведений Рутковича сохранилось на самой Жовкивщине. Это не удивляет: во время правления Собеского и город, и окрестности расцвели, люди разбогатели, а турки с татарами после славных побед короля-крестоносца здесь не появлялись. Украинцы с поляками в те времена здесь уживались мирно, и православные преследований не испытывали - «казацкий король» помнил, кем были его предки. Хотя жизнь Рутковича была тесно связана с церковью Рождества Христова (художник был лавником при братстве, и школа его была почти при храме), и иконостас для этой церкви он сделал величайший, однако в этом храме - теперь он освящен в честь Сердца Христова - иконостас его не сохранился. В XIX веке жовковчане по неизвестным причинам продали его в Новую Скваряву, откуда его выкупил владыка Андрей Шептицкий для своего только что созданного музея. Там он и стоит. Зато двум храмам в предместьях - церкви Пресвятой Троицы и церкви Рождества Богородицы - повезло больше: здесь до сих пор стоят иконостасы того времени. Иконостас в Троицкой церкви является предметом многочисленных дискуссий о его авторах. Сама церковь была возведена в 1720 году, когда Руткович уже скончался, но иконостас в ней значительно древнее - он был перенесен туда из старой церкви, которая стояла на том же месте и сгорела в начале XVIII века. Это хорошо видно по тому, что верхний (пророческий) ряд икон был слишком высоким для купола церкви, и при монтаже иконостаса его должны были наклонить в соответствии с контурами деревянного свода. Жовковскую церковь Рождества Богородицы на Винниках построили в 1705 году. Храм относительно небольшой, без претензий на роскошь, следовательно и иконостас немного скромнее. Это видно, прежде всего, по резьбе. Многие образы выполнены учениками Ивана Рутковича, которые имели свой отдельный выраженный стиль. Целостнее в этом плане церковь Собора Архистратига Михаила в с. Воле Высоцкой. Иконостас здесь небольшой, ибо храм большими размерами гордиться не может. Даже для двух диаконских врат не нашлось места, и этот иконостас имеет только царские врата и одни диаконские - но и в них толстый священник или диакон не пролезет. Зато церковь преп. Параскевы в селе Крехове (не путать со знаменитым монастырем) - это настоящее воплощение долгой и богатой истории украинской иконы. Официальная дата постройки церкви – 1724 год. Однако более вероятной является версия, что в этом году церковь перенесли из монастыря св. Николая: в то время монахи строили большой каменный храм, строительство требовало денег, и поэтому монастырь продавал в окрестные села не нужные больше старые деревянные церкви. Вместе с церквями продавались и иконостасы - так в селе оказалась большая церковь с большим как для села иконостасом. Большинство образов иконостаса, Царские врата, картуши и резьба - типичный пример творчества Рутковича. И Христос с Богородицей, и архангелы на диаконских вратах, и святые в простенках врат и жанровые сцены из святочного ряда мало чем отличаются от аналогичных икон в храмах Жовквы, Воли Высоцкой или иконостасов из львовских музеев. Правда, наместные образы Успения Богородицы или святых мучениц Варвары и Параскевы написаны с необычной яркостью и выразительностью - даже для Рутковича. Зато среди образов ряда «моления» много апостолов написаны еще в «каноническом» стиле времен упадка - то есть или происходят из какого-то древнего иконостаса, или были написаны в то же время, что и другие иконы, но менее талантливым художником. Более вероятным кажется первое - что Руткович почему-то решил вставить в новый иконостас несколько древних образов. Возможно, они ему понравились, возможно, так получалось дешевле для заказчиков - теперь уже не разберешь. Подобные иконы, написанные народными мастерами в XV-XVI веках, сохранились на хорах этого храма. Над украшением церкви и иконостаса хорошо поработали и последующие жовковские мастера: несколько небольших барочных образов над Царскими вратами (Спас Нерукотворный, Богородица и Архангел Гавриил) написаны позже и принадлежат кисти выходца из жовковской школы. Еще в храме есть несколько барочных алтарей (интересно для церкви восточного обряда) и немало отдельных старинных образов - от XVI до начала ХХ века. Здесь и народное творчество, и барокко, и академизм поздней эпохи. Кстати, старинные не только образы - в этом приходе до сих пор поют по молитвенникам и песенникам, изданным в жовковской типографии почти век назад.

Иконописец на грани эпох

Китайская пословица исполнилась на нашем герое полностью: жовковский период его творчества пришелся на весьма важный для украинской Церкви период. Когда Руткович перебрался в Жовкву, его церковь Рождества Христова была православной - как и вся Львовская епархия. Но тогдашний архиепископ Львовский Иосиф Шумлянский мечтал об обращении своей паствы в унию, мечты своей хотел достичь, несмотря на любые трудности. Правда, хорошо помня о 1596 годе, он не хотел повторять ошибок Ипатия Потия и Кирилла Терлецкого и не хотел приступать к объединению, пока вся Львовщина (или подавляющее ее большинство) не согласится на этот шаг. Поэтому на поместных Соборах он время от времени задавал этот вопрос, делая упор на согласии своих верных. Но параллельно с этим он делал определенные попытки объяснить народу, что не так униаты страшны, как их малюют. В 1682 году он основывает в Жовкве василианский монастырь при церкви Рождества Христова. Трудно сказать, была ли это та самая церковь, где творил Руткович, или нет. По крайней мере, когда Ян Собеский привез из очередного похода молдавского православного митрополита Досифея, церковь Рождества Христова перешла под его опеку вместе с монахами. Куда делись василиане - неизвестно. Пожалуй, с разрешения Шумлянского перешли под начальство Досифея. Зато в 1700 году он, наконец, уговорил верных своей епархии принять унию - и все церкви Галичины стали греко-католическими. Галичане приняли эти изменения без протестов, ведь это означало сугубо переход под покровительство Папы вместо Москвы. Этот переход сделал невозможным покорение Россией всей украинской Церкви, но окончательно разделил два великих духовных центра Украины - Киев и Львов, что во многом определило дальнейший ход нашей истории. Руткович был свидетелем славных побед Яна Собеского и подъема русского царя Петра I, который дважды при жизни художника был в Жовкве. Победы Собеского были в последние годы славы для пришедшей в упадок Речи Посполитой, а победы Петра стали признаком подъема Российской империи. Будущее было за ней. Свободным от московского владычества оставался Львов. Но тут Церковь подвергалась воздействию поляков. На фоне этих событий легче понять главные мотивы творчества Ивана Рутковича, а именно желание сохранить свой обряд, свои древние традиции, свою самобытность, несмотря на все проблемы того времени. Когда Россия тянула нас на восток, а Польша - на запад, жовковская иконописная школа отмечала сохранение собственных традиций - но с интересом и уважением к европейским традициям. Пытаясь максимально следовать древнерусским канонам, Руткович вместе с тем хотел «оживить» икону, сделать святого более подобным человеку, проявить в нем больший спектр мнений, эмоций, порывов, чем было принято по канонам. Мировоззрение Западной Церкви - как католической, так и протестантской, - могло пригодиться. Православной духовности всегда были присущи строгость и аскетизм. Идеалом христианина был монах - к тому же, монах-отшельник. Католическая Церковь породила готику с ее богатыми украшениями, высокими окнами, витражами и сказочной игрой света в интерьере, церковную музыку с многоголосым пением и органом, куртуазный рыцарский идеал и университеты. Поэтому, наверное, когда древнерусские традиции на украинских землях в упадок, наши ученые и художники обратились на Запад в поисках вдохновения. Поглядывал в эту сторону и Руткович, но он смог не оторваться от собственных корней. Это сразу начинаешь понимать, когда посмотришь на иконы жовковской школы. Святые, изображенные на них, имеют достаточно человечные, светлые лица с улыбками и выразительными глазами. Их позы динамические, а атрибуты приближены к современной Рутковичу эпохе: панцири и мечи у архангела Михаила похожи на гусарское оружие времен Венской битвы, а ризы и хитоны святых (кроме, конечно, Христа и Богородицы) - на скины и кафтаны XVII века. Даже на Царских вратах, когда Руткович украшал их сюжетом «корень Ессея», у иудейский царей можно увидеть щит с гербом Яна III Собеского. Колористика жовковской школы поражает даже сегодня - нечасто в иконописи увидишь столь яркие и насыщенные цвета. Но ,несмотря на все эти нововведения, произведения Рутковича и его учеников не превращаются в простые картины (как это часто случалось с западными художниками) и остаются иконами - образами, написанными исключительно для молитвы и духовного рассуждения. Связь с канонами подчеркивали и одежда святых, писаных в старой «плоской» технике, и золотой фон с различным орнаментом, и, прежде всего, - центральная идея образа. Несмотря на то, что Руткович и его ученики по-своему любовались физической красотой женщин, с которых они писали Богородицу, мучениц или ангелов, но упор делали, прежде всего, на их духовной красоте - на мире, покое, преданности Богу и радости. Именно радость - иногда бурная, иногда скрытая - отличает большинство лиц на образах жовковской школы. И если традиционная икона должна была изображать только образ Божий, оставляя человеку только функцию обертки, то украинское барокко жовковских художников объединяло в святых Божью и человеческую природу, человеческий характер со всеми его разнообразными чертами, с благочестием и преданностью Богу. Все же святой остается человеком со своим уникальным характером и предпочтениями. Вспомнить хотя бы грубоватого рыбака Петра и утонченного интеллектуала Павла, аскетических отшельников и куртуазного Людовика Святого, миролюбивого Франциска и героическую Жанну д'Арк. Интересны эти образы и с теологической точки зрения. Например, на многих диаконских вратах, где изображен архистратиг Михаил, этот ангел, помимо традиционного меча, держит в руках весы (некий уменьшенный вариант Страшного Суда). На одной чаше весов - огромные сумки с грехами и бесы, которые тянут чашу вниз. На другой - человек стоит на коленях, а у человека - крест. Эта чаша веса преобладает. То есть, на Божьем суде в пользу человека будет свидетельствовать, прежде всего, его вера и упование на Божью милость (в противоположность распространенному в народе мнению о взвешивания добрых и злых дел). То ли Руткович сознательно делал реверанс в сторону протестантского учения об оправдании верой, то ли имел в виду общехристианскую доктрину о спасении, которое мы получим только по Божьей милости. Из школы Ивана Рутковича вышло немало достойных художников, но самые известные двое - Иов Кондзелевич и Василий Петранович. Петранович был состоятельным горожанином, активным членом братства при церкви Рождества Христова, защитником прав русинов и придворным художником семьи Собеских. Писал он портреты на заказ и образы святых - в сугубо светском европейском духе, без намеков на иконописные традиции своего учителя. Например, замечательные образы над Царскими вратами в церкви Преп. Параскевы в с. Крехове написаны Петрановичем в барочном стиле, без древнерусских воздействий. Единственным исключением являются образы Христа и Богородицы, которые некоторые исследователи приписывают Петрановичу. Лица на них достаточно реалистичны, зато фон, одежда и позы соответствуют традициям жовковской иконописи. Возможно, Петранович как раз и писал только лицо, поручив остальное другим художникам. Что ж, художник имеет право выбирать в искусстве собственный путь. Свой путь избрал и Иов Кондзелевич. Он решил продолжать иконописные традиции учителя. В отличие от женатого Рутковича, он стал монахом, а затем - игуменом Белостоцкого монастыря на Волыни. Писал он только иконы, и так же, как его учитель, гармонично сочетал древнерусские каноны с ренессансным и барочным гуманизмом, делая упор на духовном опыте святых с сочетанием в них человеческой природы и Божьего образа. Хотя Кондзелевич сформировался как самостоятельный художник со своим ярким стилем, влияние учителя в его творчестве нельзя не заметить. Иконостасы и отдельные образы Рутковича и Кондзелевича можно увидеть в музеях Львова, также в церквях Волицы Деревлянской, а прежде всего - в Жовкве и окружающих селах.