Сопоставление святоотеческого подхода к сектам

Чем не занимаются некоторые сторонники антикультовых теорий, так это сопоставлением своего подхода к сектам с церковным, святоотеческим опытом противостояния им. Они утверждают, что «мы почти ничего не можем найти у святых отцов, так как с этими проблемами им не приходилось сталкиваться» (т. е. с невиданными ранее синкретизмом и эклектизмом, приспособленностью к массовой культуре, использованием слабостей демократических систем современных государств, сращенностью с международным бизнесом, СМИ и спецслужбами и т. п.).

Более того, они считают, что бесполезно приводить святоотеческие аргументы в полемике с иеговистами, так как святоотеческие писания не являются для них авторитетом, и иеговистов нельзя считать христианами. Однако такое отношение к святоотеческому наследию свидетельствует о начетничестве, восприятии святоотеческого наследия как некоей формулы, выработанной для конкретного случая, а не о творческом подходе к этой сокровищнице церковного опыта.

У святых отцов нет конкретных аптечных рецептов на все случаи жизни, ибо их невозможно предусмотреть, но творческий подход к их наследию не сводится к заучиванию когда-то разработанных доводов против еретиков и слепого их повторения, а предполагает усвоение некой внутренней логики, интуиции, последовательности развития святоотеческой мысли, отмечает прот. И. Мейендорф⁸⁸⁰.

Древние отцы не сталкивались с электронными средствами передачи информации, но они постигли законы внутренней жизни человека, выявили генетическое родство и преемственность страстей между собою и формы их проявления в жизни человека, что помогло им избавиться от немощей и достичь единения с Богом. Новые способы передачи информации это лишь средства ее доставки к человеку, но человек по своей природе остался прежним.

Противостояние сектантству не исчерпывается отстаиванием прав людей, попавших в секты, не сводится оно и к вскрытию внутренних противоречий как доказательства несостоятельности их учений. Суть борьбы с сектантством - это свидетельство об Истине в вопросах, в которых заблуждаются сектанты. При таком подходе к сектам эффективно им противостоять без опыта святых отцов просто невозможно.

О важности обращения к святоотеческому наследию для нашего времени в начале 1950-х гг. размышлял протоиерей Георгий Флоровский. Это было время, непосредственно примыкающее к контркультурной революции на Западе, одного из важных факторов возникновения и развития сект; поэтому его взгляд на проблему «конкурирующих евангелий» или «чуждых идеологий» для нас актуален, поскольку он непосредственно соприкоснулся с этой ситуаций.

«Вся притягательная сила «конкурирующих евангелий» нашего времени в том и заключается, - пишет прот. Георгий Флоровский, - что они предлагают то или иное псевдобогословие, систему псевдодогматов. Они с радостью воспринимаются теми, кто не может найти никакого богословия в ущербном христианстве «модернистского» стиля». Эта жизненная альтернатива, перед которой стоят многие люди в наши дни, удачно сформулирована одним английским теологом: «Догмат или… смерть». Поэтому священнослужители Церкви снова должны приняться за проповедь доктрины и догматов - то есть Слова Божия… Возможно, что такая проповедь покажется необычной, но она, по всей видимости, - единственно возможная действенная проповедь Слова Божия в такую, как наша, эпоху отчаяния и погибели» ⁸⁸¹.

Подводя итог своим размышлениям, он указывает на актуальность опыта святых отцов в «такое время, как наше» и надуманность схем современных богословов: «У меня часто бывает странное чувство. Когда я читаю ранних классиков христианского богословия, отцов Церкви, я нахожу, что они для моего времени с его бедствиями и проблемами более актуальны, чем продукция современных богословов. Отцы имели дело с жизненными проблемами, с разрешением вечных вопросов, которые описаны и изложены в Священном Писании. Рискну утверждать, что св. Афанасий и бл. Августин гораздо более современны, чем многие из наших теперешних богословов.

Причина здесь проста: они говорили о реальных вещах, а не о схемах, они были озабочены не столько тем, во что человек может поверить, сколько тем, что Бог сделал для человека. Нам в «такое наше время», следует расширить свои горизонты, признать древних учителей и попытаться создать для нашего времени жизненный синтез всего христианского опыта» ⁸⁸². «Убеждение, что старые христологические споры не имеют значения для современности, - чистая иллюзия, - утверждает прот. Г. Флоровский. На самом деле они продолжаются и повторяются в спорах наших дней. Так, современный человек, вольно или невольно, впадает в несторианскую крайность, когда не принимает Боговоплощения всерьез, когда не решается поверить в Христа как Божественную Личность, когда жаждет искупителя человеческого - только пользующегося услугами Бога» ⁸⁸³.

Итак, признанный богослов призывает обратиться к святоотеческому опыту в противостоянии новым заблуждениям, а некоторые сторонники теории тоталитарного сектантства не видят в этом опыте никакой пользы; прот. Георгий призывает к проповеди догматов, к необходимости открыть для современного человека Церковь, а они считают, что проповедь домостроительства будет непонятна для светских властей, как будто в сектах только представители власти.

Если относиться к святоотеческому наследию так, как предлагают некоторые сторонники теории тоталитарного сектантства, то можно отложить в сторону практически всю аскетическую литературу, поскольку ее авторы не встречались с современными технологиями и опыт их жизни не применим в новых условиях жизни.

В трудах ересиологов, а позже и в работах по русскому сектантству, освещаются, кроме вероучительных, и негативные стороны из религиозной жизни сектантов, но большинство известных исследователей сознательно не уделяли им много внимания, тогда как теория тоталитарного сектантства главным образом на них фокусирует свое внимание. Св. Ипполит Римский, живший в II-III вв. старался «обращать преимущественное внимание не на внешнюю вульгарную мифологическую сторону, а на внутреннюю философскую и … свои сведения о различных сектах большей частью основывает не на слухах, не на свидетельствах лиц, обратившихся от ереси к Церкви, а главным образом на сочинениях самих еретиков» ⁸⁸⁴. Другой авторитетный ересиолог блаженный Феодорит, епископ Киррский, чей труд «Еретические басни» признан одним из лучших в своей области, «старательно избегает всего, что отзывается фабулой или непристойностью» ⁸⁸⁵.

По свидетельству известного русского богослова профессора Н. Н. Глубоковского, сам блаженный Феодорит видел в этом одно из главных достоинств своего труда⁸⁸⁶. Он пытался показать, каков путь, ведущий к Царству Небесному, и каковы стези еретиков, приводящие к погибели. Поэтому в большинстве случаев он стремится излагать учение еретических школ, чья самобытность определялась их «теоретическими принципами, богословско-философские воззрениями, но не обрядовою практикою. Это убеждение, - по мнению профессора Н. Н. Глубоковского, - избавило Киррского пастыря от публицистичности, отличающей некоторых ересиологов». Не желая касаться поведения еретиков, он, таким образом, «хочет дать не только объективно-точное описание ересей, но вместе с этим единственно то, что по преимуществу достойно научного внимания» ⁸⁸⁷.

В переносе акцентов с богословских вопросов на разрушительные последствия деятельности сект дореволюционные миссионеры видели одну из причин неудач в борьбе с хлыстами. Такое мнение высказал И. Г. Айвазов в своем докладе VI отделу Предсоборного Присутствия. В нем борьба с хлыстовством, ведущаяся к тому времени более 200 лет, была охарактеризована как все еще находящаяся в зачаточном состоянии. Такое состояние противохлыстовской миссии зависело «не только от трудности этой борьбы, а и от традиционно неправильного взгляда на степень вреда секты хлыстов.

Обычно степень вреда той или иной секты оценивалась у нас с точки зрения приносимого ей ущерба материальному быту Церкви… Далее, в оценке вреда… секты большую роль играли и государственные соображения… Между тем, стоя на правильной чисто церковной точке зрения, по которой духовное благо признается главным, а материальное лишь прикладным, должно признать секту хлыстов, как и родственную ей секту скопцов, наиболее вредными для спасения человека, потому что они …совершенно отторгают людей от Иисуса Христа» ⁸⁸⁸.

Таким образом, обращение внимания на криминальные стороны жизни сектантов в конечном итоге приводит к снижению эффективности противосектантской работы. Когда на Пятом миссионерском съезде (1917 г.) один из его делегатов предложил издать книгу с описанием безобразий, творимых сектантами, то его инициатива не встретила полной поддержки. Участники съезда сочли возможным опубликовать только факты кощунственных выпадов сектантов (баптистов, хлыстов, скопцов и других сект) против «св. веры и Церкви, - факты документированные и надлежаще проверенные» ⁸⁸⁹.

Однако в ряду ересиологических сочинений иногда встречаются работы с подробным описанием негативных сторон религиозной жизни еретиков, в частности, к ним принадлежат труды св. Епифания Кипрского. Но к этой особенности его сочинений исследователи относились критически. Проф. Иванцов-Платонов отмечает, что «при горячности натуры, при крайней предубежденности против еретиков, и при недостатке широкой образованности беспристрастно входить в смысл мнений, противных личным убеждениям, он естественно, мог иногда самым искренним образом ненамеренно искажать, представлять в преувеличенно темном и грубом виде смысл обличаемых учений и придавать значение всяким преувеличениям, иногда, может быть, и совсем недостоверным известиям о недостатках нравственной жизни еретиков» ⁸⁹⁰.

Теория тоталитарного сектантства, в отличие от святоотеческого подхода, не касается существа учения секты, являющегося ее сердцевиной, и избегает его религиозной оценки с позиций Предания Церкви. Поэтому вполне естественно, что ее представители главную опасность новых сект увидели не в антицерковных учениях, стремящихся ниспровергнуть домостроительство Христово, но в их социальных доктринах и нарушении ими прав человека. В результате акцент в полемике с сектантами переносится с богословских аргументов, обличающих их взгляды, к психологическим, медицинским и правовым, которые предполагают, что эти группы «промыли мозги» своим адептам, нарушают их права, разрушают общественные институты (брак, семью), подрывают безопасность государства и т. п.

Методология теории тоталитарного сектантства не согласуется и с пастырско-миссионерскими задачами. Она допускает возможность существования категории якобы дозволенных, «не опасных», респектабельных сект: баптистов, пятидесятников, адвентистов, и тем самым выводит их из поля миссионерской работы⁸⁹¹. В связи с этим вполне оправданным является опасение, высказанное священником Олегом Стеняевым в отношении прозападных американского образца религиоведов, которые будто бы «специально нас сталкивают на маргинальные, очень мелкие религиозные группы, для того, чтобы мы не занимались теми религиозными движениями», которые существуют при мощной финансовой поддержке Запада⁸⁹².

Другой недостаток деления сект на «опасные» и «не опасные» заключается в том, что секты могут переходить из категории тоталитарных в «нормальные», «не вредные» или вообще могут со временем приобрести статус церкви с социологической и религиоведческой точек зрения. Это может произойти как в результате изменения социальной доктрины секты, так и пересмотра прав человека. Ведь права человека - это не абсолютная, но изменчивая величина, ибо непостоянен сам человек, и представление о его правах может быть пересмотрено или же эти права могут подвергаться изменениям и ограничениям⁸⁹³. Теоретически нельзя отрицать и того, что при определенных обстоятельствах Церковь может лишиться своего статуса.

Наконец, принципиальное отличие между этими двумя подходами заключается в понимании сути процесса обращения и выведения людей из сект. Согласно теории тоталитарного сектантства, нельзя говорить об обращении и пребывании в секте как результате религиозного поиска или выбора, в то время как святоотеческое понимание отпадения в ересь, пребывания в ней и выхода из нее связано с выбором. Если человек стал сектантом по причине обмана или отсутствия религиозного образования, но он не принимает здравые доводы и упорствует в заблуждении, то это является проявлением не его пассивности, не слабости его воли или отсутствия знаний и т. п., но, как говорит святитель Игнатий Брянчанинов, свидетельством «упорства воли» ⁸⁹⁴, сознательного противления истине. Практически все церковные писатели указывают на «упорство, на эту непоколебимую защиту лжи как главную отличительную особенность ереси» ⁸⁹⁵.

Из этого состояния возможен только один выход: через принятие истины, осознание своего заблуждения и покаяние в нем. «Ибо, хотя не легко обратиться душе, объятой заблуждением, - говорит св. Ириней Лионский, - но не совсем невозможно освободиться от заблуждения, как скоро предстанет истина» ⁸⁹⁶. Все иные средства могут лишь внешне отделить человека от секты, но не изменить его внутреннего состояния. Теория тоталитарного сектантства акцентирует внимание лишь на одной внешней стороне деятельности сект, привлекая для убедительности своего подхода ссылки на разработки психологов, социологов и психиатров.
_____________________

⁸⁸⁰ См.: Мейендорф И., прот. Введение в святоотеческое богословие. Клин, 2001. С. 12.
⁸⁸¹ Флоровский Г., прот. Утрата библейского мышления // Избранные богословские статьи. М., 2000. С. 216.
⁸⁸² Там же. С. 217.
⁸⁸³ Флоровский Г., прот. Утрата библейского мышления // Избранные богословские статьи. М., 2000. С. 215.
⁸⁸⁴ Иванцов-Платонов А. М., прот., проф. Ереси и расколы первых трех веков христианства. М., 1877. Ч. 1. С. 223.
⁸⁸⁵ Глубоковский Н. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Его жизнь и литературная деятельность. М., 1890. Т. 2. С. 391.
⁸⁸⁶ Там же. С. 351.
⁸⁸⁷ Глубоковский Н. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Его жизнь и литературная деятельность. М., 1890. Т. 2. С. 351.
⁸⁸⁸ Айвазов И. Г. К вопросу о миссионерских мерах по отношению к мистическим сектам / Журналы заседаний VI Отдела высочайше учрежденного Присутствия при Святейшем Синоде для разработки подлежащих рассмотрению на Поместном Церковном Соборе вопросов // Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия. СПб., 1907. Т. 4. С. 23.
⁸⁸⁹ Деяния Пятого Всероссийского Миссионерского Съезда / Под ред. И. Г. Айвазова. М., 1917. С. 47.
⁸⁹⁰ Иванцов-Платонов А. М., прот., проф. Ереси и расколы первых трех веков христианства. М., 1877. Ч. 1. С. 272.
⁸⁹¹ См.: Стеняев О., свящ. Опыт реабилитации жертв сектантской агрессии // Миссионерское обозрение. 2000. №1. С. 11-12. Частично эту проблему затрагивает Шаров С. Языческие корни европейского сектантства // Благодатный огонь. 1999. №3. С. 14-27.
⁸⁹² См.: Стеняев О., свящ. Опыт реабилитации жертв сектантской агрессии // Миссионерское обозрение. 2000. №1. С. 12.
⁸⁹³ В Рекомендации 1556 (2002) Парламентской ассамблеи Совета Европы «Религия и перемены в Центральной и Восточной Европе» (текст принят 24 апреля 2002 г.) отмечается, что права человека могут подвергаться ограничениям, если будут мотивироваться «настоятельными общественными потребностями» и быть «соразмерными преследуемой законной цели». См.: Славянский правовой центр. http://www.rlinfo.ru/doc/dm.html
⁸⁹⁴ Цит. по: Алипий (Кастальский-Бороздин), Исаия (Белов). Догматическое богословие. ТСЛ., 1999. С. 21.
⁸⁹⁵ См.: Фетисов Н., свящ. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII-VIII. С. 444. Сноска 4.
⁸⁹⁶ Ириней Лионский, свт. Пять книг обличения и опровержения лжеименного знания. II, 2, п. 3.