Религиоведческие и социологические концепции новых религиозных движений

В данной главе будет сделан обзор лишь наиболее общих подходов к изучению природы сектантства и причин его распространения, к понятийно-терминологической проблематике и классификации сект. В современном российском религиоведении данная тематика является актуальной на протяжении последних лет. Практически все диссертации по новым религиозным движениям включают в себя главу, посвященную терминологическому аппарату и классификациям предмета исследования.

В настоящее время в отечественном религиоведении преобладают западные теории сектантства, так как считается, что «на протяжении последних 6-7 десятилетий у нас в философии, социологии, психологии и т.д. официально было закреплено господство марксистской материальной идеи о том, что бытие детерминирует, определяет сознание»²⁷⁰, и после 1922 г. произошло «отторжение отечественной (советской) социологии от мирового процесса ее развития….

Только после крушения системы социализма и ее теоретико-методологической основы - марскизма-ленинизма - российская социология обретает статус самостоятельной науки и переживает «ренессанс»: происходит сложный процесс очищения «авгиевых конюшен» марксизма в отечественной социологии и вхождения ее в мировую социологию…. Прежнее наследие исторического материализма и «научного коммунизма», претендовавших на «единственно научную социологию», скомпрометировано и не годится к употреблению в новой исторической обстановке»²⁷¹.

Другими словами, считается, что религиоведение советского периода было идеологизировано, его методология не совершенна, не позволяет составить правильное представление о природе религии и сектантства, и поэтому оно не может представлять практического интереса в наши дни. Однако такая оценка достижений советского религиоведения разделяется не всеми религиоведами, так как часть из них его достижений целиком не отвергает²⁷².

Светское отечественное религиоведение до конца 1980-х гг. рассматривало секты организациями религиозными, а понимание природы религии восходило к взглядам Маркса, который утверждал, что религия является порождением человека, а не основана на личном опыте общения человека с Богом.

Исходя из предпосылки о классовой природе общества, представляющего собою два враждебные класса - господствующее меньшинство и эксплуатируемое большинство, между которыми идет классовая борьба, - Маркс утверждал, что для поддержания системы, построенной на неравенстве и эксплуатации человека человеком, помимо принуждения необходимо идейное оправдание эксплуатации. Эту функцию стала выполнять религия, и тем самым она превратилась в идеологию, оправдывающую эксплуататорский строй²⁷³, поэтому она отражает и закрепляет «мироощущение определенных социальных слоев»²⁷⁴.

Задача религии якобы заключалась в примирении обездоленных, угнетенных с их участью в земной жизни и обещании награды в потустороннем мире за послушание и смирение в этом мире.

Эту идею Маркс позаимствовал Л. Фейербаха, выдвинувшего тезис о компенсаторной функции религии, дополнил ее, а впоследствии она получила свое развитие у З. Фрейда²⁷⁵. «Социальные принципы христианства… - писал Маркс, - проповедуют необходимость существования классов - господствующего и угнетенного….

Объявляя все гнусности, чинимые угнетателями по отношению к угнетенным, либо справедливым наказанием… либо испытанием, которое Господь по своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупление их грехов»²⁷⁶. В результате получалось, что в условиях глубокого социального кризиса, когда интересы одной части общества могут быть обеспечены за счет другой, только иррациональные ценности, которые не подлежат проверке, могут способствовать поддерживанию социального порядка и препятствовать революционному переустройству общества в интересах угнетенных масс²⁷⁷.

В рамках такой идеологии Церковь воспринималась как инструмент духовной власти, проводивший политику господствующего класса с помощью вероучения, обрядности и церковной дисциплины. Как часть системы классового насилия религия пользовалась материальными богатствами и средствами государственного возмездия против непокорных верующих. Секты же считались представителями класса угнетенных, представляли собою особый вид социального и политического протеста, принявшего религиозную форму.

Образование сект, с точки зрения данного мировоззрения, рассматривалось как социальный протест против несправедливостей мира²⁷⁸, а их развитие - как закономерность развития классового общества.

Таким образом, религия, и сектантство в частности, имели социальные корни, и религиозное и сектантское сознание было обусловлено конкретными историческими условиями реальной жизни.

Эти же условия предопределили особенности вероучения, обрядов, нравственных норм, организации религий и сект, а поскольку исторические эпохи отличаются друг от друга, то тем объяснялись различия между религиями и сектами. Сектами в советский период называли отделившиеся от господствующих направлений в мировых религиях (христианстве, буддизме, индуизме) группы, оппозиционно настроенные против них.

Несмотря на такую идеологическую платформу, советская религиоведческая школа, опиравшаяся на обширные полевые исследования сектантства, верно выявила некоторые психологические особенности сектантов, в частности отмечалось, что им свойственна претензия на исключительность, нетерпимость, соперничество, самоутверждение путем отрицания всего находящегося за пределами их мировоззрения и жизни.

Однако те же полевые «исследования сектантства с конца 1970-х - начала 1980-х гг. выявили некоторые неожиданные, с точки зрения принятой концептуальной схемы, моменты массовой религиозности - стабилизацию ее уровня, а иногда и некоторый ее рост»²⁷⁹. Таким образом, идеологическая база советского религиоведения не получила эмпирического обоснования. Дело в том, что марксистско-ленинская концепция предполагала такое преобразование общества, когда классы исчезнут, и вместе с ними исчезнут условия, порождающие религию, и тогда религия, а значит и сектантство, исторически изживут себя²⁸⁰.

Поскольку в СССР заявлялось об отсутствии классовых противоречий, то религия и сектантство должны были исчезнуть, и в бесклассовом обществе не должны были возникать новые их формы²⁸¹. Но религия и сектантство не только не исчезли, а продолжали существовать и развиваться. Несоответствие принятых концепций сектантства и данных исследований послужили причиной отхода от прежних концепций происхождения и природы сектантства.

В начале 1980-х гг., часть советских религиоведов стала проявлять интерес к сектам, заявившим о себе в 1970-е гг. на Западе. До этого времени предметом их изучения были секты, существовавшие в СССР. Они были представлены появившимися в России до 1917 г. меннонитами, баптистами, адвентистами, пятидесятниками и др., а после вхождения в СССР западных областей Украины и Белоруссии иеговистами, а также отколовшимися от РПЦ группировками, именовавшими себя «истинно православными церквями».

Тогда же появился ряд публикаций и монографий о деятельности новых сект на Западе, выполненных по материалам исследований зарубежных ученых. Наиболее известными из них являются: Фурман Д. Е. Религия и социальные конфликты в США. М., 1981; Григулевич И. Р. Пророки «новой истины. М., 1981; Балагушкин Е. Г. Критика современных нетрадиционных религий. М., 1984; Гуревич П. С. Нетрадиционные религии на Западе и восточные религиозные культы. М., 1985; Митрохин Л. Н. Религиозные культы в США. М., 1984; Религии «нового века». М., 1985.

Характерные черты этих сект видели в синкретизме в области вероучения, в строгих и жестких требованиях к религиозной жизни сектантов, агрессивности по отношению к обществу и весьма активной пропагандистской работе. Эти секты именовались молодежными религиями, новыми религиями, религиями «нового века».

В оценке западного сектантства некоторые отечественные религиоведы сближались с позицией представителей светского антикультового движения. Так, Л. Н. Митрохин главным признаком культа считал, как и представители антикультового движения, наличие харизматического лидера²⁸², в то время как не все американские социологи религии наличие лидера и собственных источников вероучения (собственных писаний) считали обязательным критерием культа.

Для них главным признаком считается создание новой по сравнению с традиционной для данной культуры религии. Полевые исследование НРД в России начались с конца 1980-х гг., когда они стали проникать и распространяться в СССР.

Таким образом, через теоретическое изучение проблемы западных НРД российские религиоведы ознакомились с западными концепциями сектантства, их критериями, классификацией и методологией исследования. Когда в начале 1990-х гг. изменилась политическая ситуации в России, сопровождавшаяся демонтажем прежней идеологии, российское религиоведение во взгляде на сектантство переориентировалось на западные теории о типах и классификации сект, и с тех пор заимствованная методология оказывает существенное влияние на российскую социологию религии и религиоведение по данной проблематике, что проявилось в соответствующих учебных пособиях и публикациях.

______________________
²⁷⁰ Брушлинский А. В., Шихирев П. Н. О пользе вечных истин // Московичи С. Машина, производящая богов. М., 1998. С. 11.
²⁷¹ Капитонов Э. А. Социология XIX века. История и теория социологии. М., 2000. С. 4-5.
²⁷² Аринин Е. И. Религиоведение (Введение в основные концепции и термины). М., 2004. С. 3.
²⁷³ Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005. С. 40-42, 184-186.
²⁷⁴ Митрохин Л. Н. Баптизм. М., 1966. С. 12.
²⁷⁵ Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005. С. 21-22.
²⁷⁶ Цит. по: Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005. С. 185.
²⁷⁷ Там же. С. 21-22.
²⁷⁸ Митрохин Л. Н. Социально-психологическая природа «религий нового века» // Вопросы научного атеизма. М., 1985. Вып. 32. С. 71.
²⁷⁹ Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005. С. 60.
²⁸⁰ См.: Гараджа В. И. Социология религии. М., 1995. С. 22; он же: Социология религии. М., 2005. С. 57.
²⁸¹ См.: Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность. М., 1969. С. 5.
²⁸² Митрохин Л. Н. Религиозные «культы» в США. М., 1984. С. 12-14. Он же: Религии «нового века». М., 1985. С. 13.