Появление в России теории тоталитарного сектантства

Ситуация в борьбе с сектами стала меняться с 1994 г. после организованной Центром сщмч. Иринея Лионского конференции «Тоталитарные секты в России», принявшей итоговое заявление, в котором содержалось выражение тоталитарная секта. Под влиянием теории тоталитарного сектантства взгляды на природу сект у некоторых полемистов изменились на противоположные. Так, свящ. А. Уминский в 1991 г. опубликовал статью «Берегитесь ереси» ⁷³⁸, в которой излагал традиционный взгляд на религиозную природу ереси, но через несколько лет сделался апологетом теории тоталитарного сектантства и стал придерживаться иной точки зрения на природу сект, считая, что они не религиозны по своей природе и представляют собою мафиозные структуры. Такой же переворот во взглядах произошел и у одного из авторов документа «Богословский анализ лжеучений богородичников», ставшего популяризатором теории тоталитарного сектантства.

С момента появления в России концепции тоталитарного сектантства ее сторонники публично заявляли о том, что они черпают информацию о сектах из западных неправославных антикультовых центров, в частности датского «Диалог-Центра», и опираются на помощь друзей, «безотказно предоставляющих всю интересующую информацию», а также работают в контакте с существующей на Западе «сетью тесно связанных между собою антисектантских организаций» ⁷³⁹, в том числе и CAN, о чем было открыто заявлено в 1996 г.

Весьма примечательно, что сторонники теории тоталитарного сектантства были весьма хорошо знакомы с позицией православных богословов русской диаспоры в США, бывших свидетелями сектантского бума на Западе, и знакомы с ним не понаслышке. Более того, они приводили определение секты, данное прот. Иоанном Мейендорфом: «секта - это небольшая группа людей, которые, во-первых, считают, что только они одни спасутся, а остальные погибнут; и, во-вторых, получают от этого большое удовольствие» ⁷⁴⁰. Но несмотря на это, сторонники теории тоталитарного сектантства заявили, что существует другая точка зрения, согласно которой главное в сектах то, «насколько конкретное религиозное движение лишает свободы своих членов», «занимается кодированием» и делает человека «по сути - психически ненормальным» ⁷⁴¹. Это мнение принадлежало западному светскому антикультовому движению… Таким образом, уже с 1994 г. в России стала популяризироваться теория тоталитарного сектантства.

Деятельность сект, безусловно, сопровождалась серьезными изменениями в поведении их членов, что не могло не вызвать беспокойство у родителей, родственников, общества и у Церкви. Но это не значит, что объяснять их поведение нужно ссылками на кодирование, зомбирование, «промывание мозгов», что уводит от понимания проблемы, от серьезного изучения природы сект, и тем самым сводит пастырскую деятельность к медицинско-правовым методам борьбы с сектами, лишая ее возможности свидетельствовать об Истине, которую не познали или не могли уразуметь сектанты.

Примечательно, что изменение терминологии, применяемой в отношении сект, ощутили даже люди не искушенные ни в богословии, ни в религиоведении. В брошюре «Современные секты в России» приводится рассказ женщины, чей сын попал в «Аум Синрикё». В поисках помощи она обратилась в «Комитет по спасению молодежи», и там ей посоветовали обратиться к А. Дворкину, который может проконсультировать ее по интересующим вопросам и по тому, «что в международной терминологии называется «новым религиозным движением». Однако, как вспоминает эта женщина, А. Л. Дворкин «называет все это «тоталитарными сектами», с упором на первом слове» ⁷⁴².

Тем не менее в 1994 г. в широкое употребление термин тоталитарная секта еще не вошел. Так, в тексте коммюнике семинара «Сектантское движение корейского происхождения в России» (1994 г.) используются термины новые религиозные движения и секта, а в изданной в том же году полемической книге дьякона А. Кураева «Все равно как верить. Сборник статей по сравнительному богословию» встречается только термин секта.

В определении Архиерейского Соборе 1994 г. «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме» перечислены следующие группы: «Богородичный центр», «Белое братство», «Церковь последнего завета» (секта Виссариона), язычество, астрология, теософские и спиритические общества, «Агни-йога», «Ассоциация святого духа за объединение мирового христианства», «Новоапостольская церковь», «Церковь Христа», «Церковь сайентологии», мормоны, «Международное общество сознания Кришны», «Аум Синрикё», «Трансцендентальная медитация», движение «Новой Эры» («Нью эйдж»). Все они названы лжерелигиями, лжехристианством, псевдорелигиями, сектами и в кавычках «новыми религиозными движениями», но не тоталитарными сектами…

В докладе же Святейшего Патриарха, где упоминались еще иеговисты и «Поместная церковь», все перечисленные в определении организации были поделены уже на две группы: на секты и тоталитарные секты. К последним отнесли мунитов, «Детей Бога» («Семья») и «Церковь сайентологии» ⁷⁴³. Таким образом, единообразия в терминах не было: определение Собора «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме» написано на одном языке, а тексты докладов на другом…

В 1995 г. концепция тоталитарного сектантства была в развернутом виде представлена в брошюре «Десять вопросов навязчивому незнакомцу». В ней приведено следующее определение тоталитарной секты: «Тоталитарными сектами, или деструктивными культами называются секты, нарушающие права своих членов и наносящие им вред путем использования определенной методологии, называющейся «контролирование сознания». Секты - это новое явление…»⁷⁴⁴

Важнейшей чертой сект была названа их деструктивность, которая, как и тоталитарность, «определяется не их верованиями, а их методами деятельности» (с. 8). Фактически было заявлено, что религиозная практика и вероучения сект не взаимосвязаны между собою. Это мнение буквально повторяет слова американского психолога М. Сингер: вера и поведение должны быть отделены друг от друга в научной экспертизе⁷⁴⁵. Однако такой взгляд на природу сектантства разделяли далеко не все светские ученые, как западные, так и отечественные, но в нашем антисектантском движении, пропагандирующем идеи западного антикультового движения, возобладала точка зрения светского психолога М. Сингер.

В конце брошюры (с. 32) мелким шрифтом указано, что при работе над ней были использованы материалы книги С. Хассена «Борьба с культовым контролем сознания» («Сombatting Cult Mind Control»). Это свидетельствует о том, что тоталитарная теория является калькой, некритическим заимствованием доктрины светского антикультового движения; и те идеи, которые на Западе не разделялись официальной наукой (Американской психологической ассоциацией, Американской социологической ассоциацией), признававшие ненаучной эту теорию, здесь в России стали выдаваться за позицию Православной Церкви. Более того, даже не все протестанты разделяли и принимали теорию «промывания мозгов» и принудительного вовлечения в секту.

В середине 1990-х гг. мало кто вникал в эти нюансы. Можно с высокой степенью вероятности предположить, что подавляющее большинство лиц, использовавших термин промывание мозгов, даже не догадывались, что он не имеет ничего общего со святоотеческим богословием… Тем временем секты росли как грибы, каждый день о них трубили СМИ, родители обращались за помощью к Церкви… С сектами надо было что-то делать…

Наряду с набиравшими популярность терминами тоталитарная секта и деструктивный культ, в России издавалась литература по сектантству, где эти термины не употреблялись. В 1994 г. вышел сборник «Православная Церковь, католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России», переизданный в 1996 г. под названием «Православная Церковь. Современные ереси и секты в России». В нем группы, противостоящие Церкви, делятся на протестантские секты и религиозно-мистические лжеучения; ереси и секты; оккультизм, восточные мистические учения и культы. К ересям и сектам отнесены: экуменизм, модернизм и неообновленчество, ересь Порфирия Иванова, секта Виссариона, мормоны, иеговисты, сайентология, «Церковь Христа» («Бостонское движение»), «Белое братство», муниты, богородичники, «Армия спасения».

К протестантским сектам и религиозно-мистическим учениям отнесены: социане-унитарии, анабаптисты, меннониты, квакеры, методисты, пятидесятники, баптисты, «Ученики Христа» или кемпбеллиты, адвентисты седьмого дня. И, наконец, к третьей группе: бахаи, сатанизм, астрология и магия, «Агни-йога», теософия, антропософия, «Трансцендентальная медитация», «Нью эйдж», кришнаизм, буддизм и дзен-буддизм и «Аум Синрикё».

В 1995 г. выходит книга дьякона А. Кураева «Традиция. Догмат. Обряд». В ней секта определяется через понятие ереси, которая «есть ограничение полноты и равновесия дыхания Традиции», а секта «вполне передает эту особенность еретического мышления… в былой России еретиков называли «сектаторами» ⁷⁴⁶. Сектами названы в ней названы: «Церковь Христа» («Бостонское движение»), «Аум Синрикё», «Богородичный центр», «Белое братство», в то время как другими полемистами они уже именуются тоталитарными сектами… Причины успеха сект, приемы, используемые ими для завлечения людей в свои ряды, в этой книге связываются не с «промыванием мозгов», а с действием злых духов, которые не препятствуют деятельности сектантов.

«Наблюдая многообразие миссионерских практик всевозможных сект, я, - пишет дьякон А.Кураев, - пробовал найти разные объяснения их успеху. В конце концов, казалось мне, если у них есть какая-то общая методика живой проповеди, почему бы не перенять ее и не применить для православного свидетельства. Но в том-то и секрет, что никакой общей методики в разных по вероучению, но одинаковых в своей способности быстро достигать пика популярности сектах не существует. Проповеди протестантов скорее динамичны и зрелищны. Напротив, собрания парабуддистской секты «Аум Сенрикё» заунывны и скучны. В «Богородичном центре» четырехчасовые проповеди «пророка Иоанна» построены вопреки основному закону гомилетики («проповедь усваивается, если длится не больше 25 минут»), а Марину Цвигун из «Белого братства» вообще никто не видел проповедующей. При всей разности методик эффект все же получался общим: люди отдавали себя и свой разум в повиновение проповедникам. Этот результат я не могу объяснить ни психологически, ни социологически. Лишь один ответ мне кажется подходящим - богословский. Проповедь сект столь успешна потому, что лукавый им не мешает. Православный проповедник ведь почти никогда не беседует с человеком один на один. За спиной слушателя почти ощутимо стоит «дух сомнения», который влагает в его ум самые не вероятные, глупые и взаимно противоречивые аргументы - лишь бы не допустить его согласия с православным словом. Бывает, один и тот же человек за два часа беседы в своей полемике с православием готов встать и на сторону старообрядцев, и на сторону католиков, он будет высказывать предпочтение и буддизму, и протестантизму. Он готов отождествить себя с любой религиозной или антирелигиозной систе мой мировоззрения - лишь бы защитить себя от голоса совести и Евангелия. Массовый успех сектантов означает, что этого барьера они не встречают. Значит, кому-то их деятельность выгодна. Секты - разные. Враг Церкви - один» ⁷⁴⁷.

Таким образом, в своей книге дьякон А. Кураев не разделял учения о насильственном обращении в секты, как на этом настаивает теория тоталитарного сектантства.

В 1995 г. опубликована также книга свящ. И. Ефимова «Современное харизматическое движение сектантства», где пятидесятники и харизматы, которых стали причислять к тоталитарным сектам, названы сектой в значении сообщества, находящегося вне церковной ограды, исповедующего еретическое учение⁷⁴⁸.

С 1996 г. в России стали проводиться конференции по сектантству, где оно оценивалось с позиций теории «промывания мозгов» и принудительного обращения в секты. Никто из церковного руководства, похоже, серьезно не вникал в значения используемых терминов, - главное, что эти конференции осуждали сектантство, ставшее к этому времени проблемой и для церковной миссии, и для общества… Факт благословения на конференцию епархиальным архиереем воспринимался сторонниками этой теории как признание за ней статуса церковной…

Довольно скоро идеи западного антикультового движения стали оказывать влияние на формирование православной церковной позиции в отношении к сектам, и эта зависимость стала темой публикаций светских ученых. Они отмечали, что церковное руководство, вырабатывая свое отношение к сектам, «неизбежно выбирает из различных и далеко не во всем совпадающих источников, существующих как внутри, так и вне ее (т.е Церкви. - Р. К.). Легко увидеть, что источники, из которых церковные миссионеры исходят в своем понимании феномена (точнее, феноменов) сект, сформулированы под значительным влиянием западного секулярного антикультизма - несмотря на постоянные апелляции к «православной традиции» ⁷⁴⁹. Специфика же западного антикультового движения определена, по мнению светских ученых, жесткими секулярными вариантами психоаналитической теории на Западе, но в России все это выдается за православное богословие⁷⁵⁰.

В 1996 г. в рамках Первого миссионерского съезда⁷⁵¹ работали три секции, в том числе секция «Секты и здоровье народа» ⁷⁵²; ее название весьма характерно для того времени, оно выражало суть подхода к сектантству. В докладах и в итоговом заявлении использовались термины: тоталитарная секта и деструктивный культ.

В докладе А. Л. Дворкина «Типология сектантства и методы антисектантской деятельности Русской Православной Церкви» была дана адаптированная для церковного использования теория тоталитарного сектантства⁷⁵³. Признаками тоталитарных сект были названы: гуруизм; организация, обладающая авторитарной структурой и стремящаяся к захвату власти; использование обманных методов вербовки; контролирование сознания путем ограничения в пище, сне и в быту; эзотерический разрыв (наличие тайны, доступной для узкого круга лиц); совместимость той или иной религиозной организации с культурной традицией страны пребывания; неевангельская религиозность; невиданные ранее синкретизм и эклектизм их доктрин; глобализация распространения религиозных идей; использование СМИ, приспособленность к массовой популярной культуре; сращивание с международным бизнесом и спецслужбами. Предложив новый подход к пониманию природы сектантства, докладчик не указал, как она согласуется со святоотеческим Преданием, которое является критерием истины…

Впрочем, вскоре сторонники теории тоталитарного сектантства однозначно заявили, что святоотеческий опыт борьбы с ересями не может быть востребован для борьбы с тоталитарными культами. Пренебрегая свидетельствами из истории Церкви, они утверждают, что практика и способы пропаганды современных сект не имеют аналогов в прошлом, и так как святые отцы не имели представления о «невиданном ранее синкретизме и эклектизме», приспособленности сект к массовой культуре, использовании слабостей демократических систем современных государств, сращивании сект с международным бизнесом, СМИ и спецслужбами государств, то их опыт не может быть востребован в настоящее время. Более того, «бесполезно приводить святоотеческие аргументы в полемике с иеговистами, - полагают сторонники теории тоталитарного сектантства, - так как святоотеческие писания не являются для них авторитетом, и иеговистов нельзя считать христианами». Тот факт, что иеговизм является современной версией арианства, апологетами тоталитарной теории не комментировался.

Тем временем термин тоталитарная секта уже вошел в антисектантский лексикон и использовался на церковных форумах, в частности на Архиерейском Соборе 1997 г. В 1997 г. Миссионерским отделом РПЦ был издан справочник «Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера», где вводится понятие деструктивного религиозного объединения как синонима деструктивного культа или тоталитарной секты. По своему содержанию определение деструктивного культа совпадает с принятым в светском антикультовом движении.

Теория тоталитарного сектантства легла в основу курса сектоведения, который читается в Свято-Тихоновском университете. В качества пособия для этого курса используется книга «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования». В 1998 г. в ней рассматривались 18 групп и течений, а в последующих изданиях около 40 организаций.

Особенностью этой книги является описательный характер изложения с упором на криминальные истории сект и их лидеров, практически полное отсутствие анализа учений сект с позиций православного богословия. Вскоре после выхода книги последовали критические отзывы тех светских ученых, кто надеялся найти там заявленное автором систематическое исследование сект: книга их разочаровала.

Отзывы о книге появились в 2001 г., а позже были изданы в сборнике «Очерки российского сектоведения» (2005 г.), где опубликованы три рецензии: проф. докт. юр. наук М. Н. Кузнецова; рецензия директора Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, канд. филос. наук С. А. Шатохина и канд. филол. наук И. А. Кольченко⁷⁵⁴.

Все рецензии весьма критичны в отношении содержания, методологии курса и структуры учебного пособия. В рецензии С. А. Шатохина опровергается мнение, будто бы современные секты представляют собою новый феномен истории религий; далее отмечается, что предложенные критерии тоталитарного сектантства критериями признать нельзя, так как подобные признаки можно обнаружить в традиционных конфессиях, в частности в католичестве⁷⁵⁵.

С. А. Шатохин опровергает также мнение, будто бы святоотеческий опыт не может быть использован в борьбе с сектами. Более того, в отказе от святоотеческого опыта он видит попытку «принципиально изменить принятые в Церкви представления на религиозное сектантство как таковое вообще. Сформировать новый взгляд на предмет. Убедить православное общество в неправомерности традиционно принятого в Церкви понимания природы еретичества и сектантства… мол, сейчас в современных условиях сложились какие-то принципиально новые реалии (маркетинг, реклама, тоталитаризм и проч.), которые обязывают нас изменить канонические взгляды на тот или иной аспект учения или Предания Церкви, отказаться от святоотеческого понимания того или иного вопроса» ⁷⁵⁶.

В выводах, касающихся самой книги, отмечено, что она «по содержанию представляет собой подборку информационных материалов разной степени актуальности» и «по содержанию, структуре и компоновке материала не соответствует требованиям, предъявляемым к учебным пособиям», а ее подход к сектам не соответствует традиционно принятому в Православной Церкви подходу к проблеме религиозного сектантства⁷⁵⁷.

Проф. М. Н. Кузнецов, касаясь основных положений этой теории, считает «ошибочным и разрушительным для церковного сознания … утверждение … что святоотеческое понимание религиозных сект в со временности является неполным, недостаточным только потому, что появились некие невиданные ранее «тоталитарные секты»…»

Книга «путает церковное понимание сектантства и секулярное, культурологическое» ⁷⁵⁸.

В рецензии И. А. Кольченко отмечено, в частности, что приведенные критерии тоталитарного сектантства таковыми признаны быть не могут, так как они относятся не только к религиозным, но и нерелигиозным группам⁷⁵⁹. «Отказавшись от следования в области сектоведения понятиям и нормам православной христианской традиции, А. Л. Дворкин, - отмечает рецензент, - оказывается на зыбкой почве смешения понятий церковных и политико-идеологических» ⁷⁶⁰.

В итоге он ««меряет» религии и религиозные организации, по меркам современной либеральной идеологии» ⁷⁶¹.

В 1997 г., спустя три года после появления в России термина тоталитарная секта, он наряду с термином секта появляется в книге дьякона А. Кураева «Сатанизм для интеллигенции». Проявляя чуткость к терминологическим различиям, он подчеркивает, что дает богословское, а не социологическое определение секты.

«Сектантской в моем понимании, - пишет дьякон Андрей Кураев, - является любая религиозная деятельность, осуществляемая вне Церкви в противостоянии ей» ⁷⁶². Вторым признаком секты назван эзотеризм - «наличие скрытых учений или обрядов» ⁷⁶³. Далее следуют два уточнения: точных границ Церкви не сможет провести никто, но все же есть организации, которые отнести к христианству никак нельзя, это группы типа «Аум Синрикё» и «Агни йога». И второе: не являются сектой языческие религии, например буддизм или индуизм, но если они пытаются по-своему толковать Евангелие, то это уже сектантская деятельность. И за ними идет одно дополнение к названным признакам секты: неевангельская, нехристианская религиозность⁷⁶⁴.

Это определение оставляет открытым вопрос об отношении термина секта к понятиям «ереси» и «раскола», хотя подобная проблематика уже обсуждалась в начале XX в… Что же касается вопроса о границах Церкви, то надо отметить, что существует понятие канонических границ, на основании которого Церковь различает ересь, раскол и самочинное сборище по вполне четким и ясным признакам.

В то же время дьякон А. Кураев использует и термин тоталитарные секты, но не дает ему определения и не говорит, какие группы к ним относит. Спустя пять лет в книге «Уроки сектоведения», написанной по материалам двухтомника «Сатанизм для интеллигенции», уже различаются понятия «секта» и «тоталитарная секта», чего в прежних публикациях не было, и названы две специфические особенности тоталитарной секты: 1) нарушение прав человека: «не всякая секта тоталитарна, т. е. осуществляет свою деятельность с нарушением свобод и прав человека»; и 2) эзотерический разрыв⁷⁶⁵.

Неясным все же остается вопрос, является ли термин тоталитарная секта богословским? В «Уроках сектоведения» это не уточняется, хотя права человека не из области богословия, но, с другой стороны, как отмечает дьякон А. Кураев, в юридическом лексиконе слова секта нет⁷⁶⁶.

Вопрос о религиозной природе сект, в частности теософии, остается также открытым. В книге «Сатанизм для интеллигенции» в 1997 г. дьякон А. Кураев пишет, что теософское движение «не может быть иначе охарактеризовано богословом, как секта» ⁷⁶⁷, а секта - это «религиозная деятельность, осуществляемая вне Церкви», поэтому «рериховское движение является религиозным» ⁷⁶⁸. Пять лет спустя в 2002 г. в книге «Уроки сектоведения» все эти рассуждения повторяются: «я подчеркиваю, - пишет дьякон А. Кураев, - что это определение - мое. И что оно является богословским, а не правовым, или социологическим, или религиоведческим» и оно приводится, «чтобы объяснить, почему именно рерихианство с точки зрения православных выглядит как секта» ⁷⁶⁹, и «является религиозным» ⁷⁷⁰. В заключение же этой книги ее автор заявляет: «В течение всего исследования я играл в поддавки. Я взял то определение секты, которым пользовалась Блаватская… и показал, что под это определение подпадает их деятельность…. Теперь же я хотел бы перейти на родной для меня язык христианского богословия…. И сказать: теософия - это не религия» ⁷⁷¹.

Дьякон А. Кураев написал более полутора десятка книг, которые в разной степени затрагивают сектантскую тематику. Некоторые из них уже выдержали несколько переизданий, в частности: «Сатанизм для интеллигенции. (О Рерихах и Православии)», «Протестантам о Православии», «Наследие Христа», «Если Бог есть любовь», «Раннее христианство и переселение душ», «Кто послал Блаватскую?», «Христианская философия и пантеизм» и др. В них ведется полемика с целым рядом вероучительных положений, свойственных сектам, вышедшими из протестантской среды, и с теософско-оккультным кругом идей.

На Втором миссионерском съезде (1999 г.) мною был сделан доклад на тему: «К вопросу о современных тенденциях в русском сектоведении», где на конкретном материале показано, что теория тоталитарного сектантства и ее классификация неисторична, не согласуется со святоотеческим подходом к антицерковным учениям ни в области изучения и опровержения, ни в области пастырской работы с сектантами. Кроме того, никакой вероучительной новизны у так называемых «тоталитарных сект» нет, а их приемы обращения в секту известны издавна. Борьба с сектами с позиций теории тоталитарного сектантства подменяет богословскую полемику с ними обсуждением влияния сект на психическое здоровье их членов и т. п. или изложением криминальных историй из жизни сектантов, что скрывает доктринальную сущность сектантства. Такая методология выведения людей из сект неприемлема, ибо переводит вопрос в медицинскую плоскость (говоря об «излечивании» сектантов).

Не отрицая важности для православных миссионеров и священнослужителей владения информацией о разрушительном воздействии сект на психическое и физическое здоровье, о фактах их преступной деятельности и т. п., с целью использования ее в пастырском служении и привлечения к ней внимания общественности и государственных властей, следует указать, что главным для церковной противосектантской миссии является свидетельство об Истине применительно к заблуждениям сектантов и ограждение учения Церкви от всевозможных искажений. Церковная миссия должна быть христоцентричной, в ней все должно соотноситься с Христом, она должна открывать Его и приводить к Нему. В преобладающем большинстве святоотеческих творений и трудах известных патрологов нет свидетельств о том, чтобы в борьбе с ересями православные полемисты уделяли почти все свое внимание антиобщественным и уголовным деяниям еретиков в ущерб полемике по вероучительным вопросам.

Другой недостаток теории тоталитарного сектантства заключается в том, что она не согласуется с пастырско-миссионерскими задачами, допуская возможность существования категории якобы дозволенных сект, с которыми бороться не надо, оставляя без внимания их вероучение. Слабой ее стороной является ее привязка к правам человека как всеобщему мировоззренческому стандарту, который нарушается сектантами. Но сегодня шаткость западного подхода к пониманию прав человека уже осознается на официальном церковном уровне.

Основные положения этого доклада разделял и руководитель московского Центра реабилитации пострадавших от нетрадиционных религий свящ. Олег Стеняев. Ко времени проведения Собора он, по его же словам, «переболел духовной лихорадкой», состоявшей в сведении антисектантской работы исключительно к одному лишь обличению сектантов в антиобщественных деяниях, криминальных преступлениях и поиске на них компромата. Он пришел к заключению, что миссионерская работа с сектантами может быть успешной, когда акцент делается на свидетельстве о Православии, но проповедь о нем - «это не изыскания на тему, сколько жен было у Муна, был Давид Берг педофилом, а Рон Хаббард наркоманом» ⁷⁷².

Тоталитарная теория провоцирует православного миссионера «стать на соблазнительный путь сыскаря-любителя, - полагает свящ. О. Стеняев, - или, хуже того, сексота⁷⁷³, что превращает само миссионерское служение в некий придаток секуляризированного общества, а религиозный опыт такого человека мало чем отличается от сектантского» ⁷⁷⁴. Причину популярности тоталитарного сектантства он верно видит в том, что «многие православные оказались не готовыми к вызову, который нам предъявили секты. Мы разучились решать свои проблемы именно христианскими церковными средствами и ищем мирские ответы на духовные вопросы. Но мир, погрязший в собственных противоречиях и проблемах, едва ли сможет помочь нам» ⁷⁷⁵.

Будучи практиком-миссионером, свящ. О. Стеняев увидел на деле, что полемика с сектами, состоящими из бывших православных на 90%, если она ведется со святоотеческих позиций, намного эффективнее и убедительнее⁷⁷⁶. Кроме того, основной тезис о «промывании мозгов» не получал подтверждения практикой.

В ответ на критику, прозвучавшую на Втором миссионерском съезде, А. Л. Дворкин в 2000 г. пишет статью: «О некоторых подходах к методологии православного сектоведения», где всех, кто не разделяет идей антикультового движения, зачисляет в категорию сектозащитников, начиная от западных и отечественных ученых, до православных критиков теории «промывания мозгов». Анализируя содержание статьи А. Л. Дворкина, проф. МГУ И. Я. Кантеров обращает внимание на методологию его полемики, в ходе которой критика оппонентов переносится с их взглядов на личности. Для каждого, несогласного с мнением А. Л.Дворкина, «припасены уничижительные характеристики, некоторые из них могут выглядеть безобидно, однако … преследуют цель принизить авторитет осмелившихся придерживаться» иной точки зрения⁷⁷⁷. Так, полемизируя с социологом А. Баркер по вопросу о природе НРД, А. Л. Дворкин, полностью игнорируя ее выводы, основанные на громадном фактологическом материале, критикует ее в «привычном для него шельмовании идейного противника, обрушивая на него град самых немыслимых обвинений. Здесь и применение двойных стандартов, и эмоциональный напор, не подкрепленный ничем» ⁷⁷⁸. Затем А. Л.Дворкин разносит профессора Оксфордского университета Б. Уилсона, доктора юридических наук М. Н. Кузнецова. Характеризуя выпады А. Л.Дворкина против меня, проф. И. Я. Кантеров отмечает, что «сокрушение взглядов очередного оппонента, как всегда, Дворкин начинает с применения против него своего испытанного оружия…». Читатели извещаются о том, что он и бывший сотрудник ОВЦС МП, и идейный вдохновитель «сектозащитной группы» ⁷⁷⁹, активно критикующей «своих коллег в отступлении от святоотеческого Предания…»⁷⁸⁰. То, что А. Л. Дворкин отметает святоотеческое Предание для борьбы с сектами, подтверждают даже светские ученые и за это его критикуют…

Далее проф. И.Я Кантеров отмечает, что Дворкин решительно отвергает «основное положение доклада Р. М. Коня, согласно которому главная задача сектоведения должна состоять в выявлении противоположности вероучения и обрядов религиозных сект догматике Русского Православия и что установление криминального характера этих сект выходит за рамки предмета сектоведения. В противовес этому положению он дает свое собственное определение сектоведения, где сказано, что оно существует на стыке богословских дисциплин: обличительного богословия, истории Церкви и светских: социологии религии и религиоведения, психологии, психиатрии, текстуальной критики и многих других, в том числе даже и криминалистики». Но «если сопоставить необъятное по своему замыслу содержание дисциплины сектоведение с трудами самого А. Л. Дворкина, то в них невозможно обнаружить многие актуальные тематические блоки этой дисциплины. И здесь тщетно искать сноски на работы зарубежных и отечественных социологов и религиоведов, изучающих проблематику НРД. Зато в них постоянно встречаются издевательские или пренебрежительные оценки их публикаций. Что же касается обличительного богословия и текстуальной критики, в исполнении А. Л. Дворкина они скорее напоминают памфлеты, изготовленные по лекалам Лео Таскиля и Е. Ярославского». В них отсутствует «вдумчивый и аргументированный анализ НРД, зато самым востребованным в сконструированной модели «современного сектоведения» «является криминалистика, а «изначальная криминализация природы тоталитарных сект вынуждает постоянно обращаться к уголовной терминологии. Это «вербовка», «обман», «изнасилование», «секты-убийцы» и т.д.» ⁷⁸¹.

Что же касается заявления А. Л. Дворкина о междисциплинарном статусе сектоведения, то в том виде как он им описан, согласиться с этим мнением нельзя. Сектоведение - это одна из академических богословских дисциплин, но, как и любая самостоятельная богословская дисциплина, она одновременно может участвовать и в междисциплинарных исследованиях. Быть только междисциплинарной в полном смысле она не может по той причине, что в общенаучной интерпретации (а богословской пока не существует) междисциплинарные исследования, будь то естественно-гуманитарные или только гуманитарные, имеют задачей составить интегративное знание о каком-то предмете, например, о человеке. Метод решения этой задачи в светской науке для богословия не подходит. В качестве примера рассмотрим новое направление в светской науке - психологическую антропологию. Будучи междисциплинарной областью исследований, психологическая антропология использует для интерпретации фактического материала самые разнообразные психологические теории и стремится к интегративному знанию о человеке. Ее интегративный характер выражается в «попытках сблизить социально-психологический аспект анализа личности с подходами, существующими в биологических науках о человеке» ⁷⁸². Другими словами, психологическая антропология исходит из того, что ей изначально истина не известна, не ведома эта истина и ни одной из остальных наук, занимающихся данной тематикой, что для светских наук вполне естественно.

Но богословская наука, опирающаяся на Божественное Откровение, не может согласиться с тем, что она не обладает истинным знанием, например, о человеке. Сектоведение, как и любая другая богословская наука, может участвовать в междисциплинарных исследованиях, но не на паритетных основаниях, и в таком случае сектоведению должно отдаваться преимущество при расстановке акцентов и оценок. Светская наука, изучающая секты, например психологическая антропология, может позиционировать себя как междисциплинарная, но это не приемлемо для богословской науки.

Не смог А. Л. Дворкин в своей статье на конкретных фактах защитить мнение о том, что секты представляют собою нечто исключительно новое в истории мировых религий. Для придания своей концепции богословского содержания, он создал искусственный ряд святых отцов, якобы поддерживающих выводы теории тоталитарного сектантства, но в то же время сам А. Л. Дворкин утверждает, что эти секты появились только со второй половины XX в. и святые отцы ни с чем подобным не встречались…

Попытка спокойно и взвешенно обсудить терминологическую проблематику предпринята прот. Владимиром Федоровым в его обширном предисловии к русскому переводу книги А. Баркер «Новые религиозные движения». Прот. В. Федоров подвергает сомнению высказываемое мнение о религиозном разнообразии в России как неком совершенно новом явлении, так как до революции уже были модными и теософия, и спиритизм, и йога, также издавалась теософская и оккультная литература, не говоря уже о многочисленных российских сектах: хлыстах, духоборах, молоканах, штундистах и др. Тогда в Петербурге были построены самая большая в Европе мечеть и буддийский храм⁷⁸³.

Описывая феномен НРД, он отмечает, что в связи с их распространением тревогу забили не Церкви, а родители детей, вовлеченных в эти группы. Православная Церковь была настроена помочь этим людям и готова была вести полемику с противостоящими и нередко враждебно настроенными к ней группами, но «конкретные антисектантские инициативы стали складываться в значительной мере под давлением общественного мнения» ⁷⁸⁴. Признавая тот факт, что отдельные группы НРД совершают преступления, он говорит, что «вину одной преступной группы нельзя взваливать на все остальные, имеющие с ней какие-либо сходные черты» ⁷⁸⁵. В то же время от дельные поступки НРД хотя и не подпадают под Уголовный кодекс, но «своим религиозным безвкусием, духовной пошлостью и недоброкачественностью проповеди развращают общество». Их нельзя запретить, как нельзя запретить плохую музыку, поэтому им следует противопоставить образцы духовной жизни, достойные подражания⁷⁸⁶.

Проблема терминологии, по замечанию прот. В. Федорова, является пока не разрешенной до конца. Единого определения понятий «секта», «культ», «НРД» не существует. Имеет смысл называть термином НРД религиозные группы, появившиеся в XIX в., так как они достаточно «новы по сравнению с двухтысячелетним христианством». Термин секта используется в русском сектоведении давно, но прот. В. Федоров не раскрывает содержания этого понятия, однако предлагает пересмотреть его применение к отдельным группам, в частности к баптистам, которых на Западе в научно-богословской литературе именуют «свободной церковью».

Что же касается термина традиционная религия, то «по существу, невозможно определить его настолько строго, чтобы использовать в юридической практике», так как сложно установить хронологические границы ее давности. Тем не менее, государство не должно одинаково относиться к Православной, Католической и Лютеранской Церквам, исламу и другим исповеданиям, с одной стороны, и «Белому братству» и ему подобным, с другой.

Несмотря на то, что сложно выявить юридически хронологические границы традиционности, весьма важен другой аспект этого понятия - культурологический. «Традиционная религия всегда прочно укоренена в культуре. Даже тогда, когда нет открытой проповеди, она не чужда народу, и порой культура играет существенную миссионерскую роль. Это положение не закреплено законодательно, но таков механизм воздействия культуры. Она не норма, но питательная среда, формирующая наши ценности. Там, где культура бедна, ущербна, в качестве ее суррогата могут быть усвоены и новые формы экзотической восточной медитативной практики западного образца, и формы массовой культуры, и прямолинейная, а потому и привлекательная моральная проповедь нравственного подвига и чистоты в сентиментальном обрамлении примитивных попевок или экзальтированного харизматизма (сверхвозбуждения) на фоне унылой действительности» ⁷⁸⁷.

Понятие «тоталитарные секты» прот. В. Федоров не считает ни научным, ни богословским. Различать религиозные объединения по мере тоталитарности, которая в них культивируется, трудно, поэтому противники этого термина указывают, что его элементы можно при желании найти и в Православии. Монашеское послушание, строгая иерархичность в Православии и Католичестве отличается от устройства протестантских деноминаций, что «порой служит основанием видеть в практике традиционных церковных структур элементы тоталитаризма», - отмечает прот. В. Федоров.

Общество не должно поддерживать антидемократические структуры, которые можно увидеть в культах и сектах, но стремление части православных к монархическому государственному устройству тоже может быть расценено как проявление антидемократических взглядов. Поэтому при полемике с НРД надо грамотно и осторожно подбирать «выражения, чтобы не проецировать на других свои недостатки и проблемы» ⁷⁸⁸. Кроме того, в противостоянии НРД не следует опираться на методы советского тоталитарного прошлого, с опорой на власть и силовые структуры, так как это будет рецидивом тоталитаризма.

Прот. В. Федоров отмечает опасные тенденции в антисектантской деятельности РПЦ, выражающиеся в стремлении оградить традиционные религии, в первую очередь Православие, от конкурентов, «которые расцениваются не просто как еретики, но как активные враги - разрушители общества. Любая группа может быть классифицирована как нечто, чреватое сатанизмом, ритуальными убийствами и пр.». Как бы нам ни хотелось оградить себя от религиозных подделок, но «достигать этого непозволительно негодными средствами, обманом, «передергиванием» или «преувеличениями» ⁷⁸⁹.

Показателен в этом плане иск против А. Л. Дворкина, начатый в мае 1997 г. Хотя он был отклонен, но проблема выбора средств, выражений и тона все еще остается. «К сожалению, сегодня для многих энтузиастов антисектантского движения характерен ненаучный подход (неточности и передержки, неправомерные обобщения, дезинформирующие читателя и пр.), - считает прот. В. Федоров, - «ревность не по разуму», явная симпатия к силовым методам, акцент в полемике на сборе компрометирующих материалов и т.д.». Но церковный богословов по иному должен подходить к проблеме, для него «первым вопросом должен быть вопрос, почему члены НРД пришли не в Церковь, или почему они ушли из нее…». В отсутствии честного ответа «довольно часто критика НРД строится на поиске компрометирующих материалов (неуплата налогов, безнравственное поведение членов или руководителей и т. п.). Этот принцип… не доказывает ложность учения (с точки зрения христианства)» ⁷⁹⁰.

Тем, кто полемизирует с сектантами, надо избегать двойных стандартов. Выдвигая в качестве аргумента против сект недостойное поведение их членов, православные, тем не менее, не сомневаются в истине Православия, несмотря на моральное несовершенство отдельных православных верующих. Также неправильно приписывать пороки каких-нибудь раскольничьих православных общин всему Православию.

Поэтому нельзя отдельные поступки сектантов всегда переносить на всю их общину. «Если представитель какой-либо секты … совершил преступление или безнравственный поступок, мы не имеем права утверждать, что он сделал это вследствие своей принадлежности к данной группе (исключая те случаи, когда определенные акции являются программными действиями сект, как например, массовые самоубийства или террористические акты)» ⁷⁹¹.

Таким образом, в России с 1994 г. появилась совершенно новая теория тоталитарных культов (или сект), опирающаяся не на церковный опыт борьбы с лжеучениями, а на изобретенную в 1970-е годы на Западе светскую идеологию антикультового движения, но выдающуюся в России за богословскую. Сторонники тоталитарного сектантства проигнорировали главный церковный критерий проверки своих теоретических построений на предмет их названия церковными. Они не соотнесли их с опытом, с Преданием Церкви.

Дискуссия по вопросу понятийно-терминологического аппарата не прошла бесследно. В документах Архиерейского Собора 2004 г. встречается уже только термин секта, в церковной публицистике стали проявлять больше разборчивости. В то же время многие периодические издания, если не большинство, некритически продолжают использовать терминологию и антикультовую идеологию.

В феврале 2007 г. в Нижнем Новгороде состоялся семинар Учебного комитета РПЦ, посвященный актуальным вопросам преподавания сектоведения. В его работе приняли участие представители двух академий и тринадцати духовных семинарий. Участники семинара отметили, что теория тоталитарного сектантства и одноименный термин являются не богословскими, так как не опираются на эмпирическую базу и не соответствуют святоотеческим критериям сектантства.
_____________________

⁷³⁸ См.: Уминский А., свящ. Берегитесь ереси // Московский церковный вестник. 1991, №1, С. 20.
⁷³⁹ Ловцы душ. Беседа с А. Л.Дворкиным // Московский церковный вестник. 1994. №7. С. 3.
⁷⁴⁰ Там же.
⁷⁴¹ Ловцы душ. Беседа с А. Л.Дворкиным // Московский церковный вестник. 1994. №7. С. 3.
⁷⁴² Современные секты в России. М., СПб., 1995. С. 7.
⁷⁴³ Архиерейский Собор Русской Православной Церкви (29 ноября - 2 декабря 1994 г.). М., 1995. С. 78-79.
⁷⁴⁴ Дворкин А. Л. Десять вопросов навязчивому незнакомцу или пособие для тех, кто не хочет быть завербованным. М., 1995. С. 3.
⁷⁴⁵ См.: М. Сингер утверждала, что этот факт хорошо документирован в научной литературе по социальному влиянию, но никаких ссылок не привела.
⁷⁴⁶ Кураев А., дьякон. Традиция. Догмат. Обряд. М., Клин, 1995. С. 146, 147, сноска «а».
⁷⁴⁷ Кураев А., дьякон. Традиция. Догмат. Обряд. М., Клин, 1995. С. 232, 233, сноска «а».
⁷⁴⁸ См.: Ефимов И., свящ. Современное харизматическое движение сектантства. М., 1995. С. 8.
⁷⁴⁹ Штерин М. Новые религиозные движения в России в 1990-х годов // Старые церкви, новые верующие. СПб., С. 169.
⁷⁵⁰ Там же. С. 168.
⁷⁵¹ Первый миссионерский съезд после 1917 г. До 1917 г. в России было проведено пять таких съездов.
⁷⁵² См.: Итоговый документ Первого съезда епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви // Научно-богословские труды по проблемам православной миссии. Белгород, 1999. С. 5-7.
⁷⁵³ См.: Дворкин А. Л. Типология сектантства и методы антисектантской деятельности Русской Православной Церкви // Миссионерское обозрение. 1997. №1. С. 10, 11.
⁷⁵⁴ Очерки российского сектоведения / Сост. Г. П. Климов. СПб., 2005.
⁷⁵⁵ См.: Рецензия директора Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, канд. филос. наук С. А. Шатохина от 14. 01. 2001 г. на книгу А. Л.Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» // Очерки российского сектоведения / Сост. Г. П. Климов, СПб., 2005. С. 8.
⁷⁵⁶ Рецензия директора Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, канд. филос. наук С. А. Шатохина от 14. 01. 2001 г. на книгу А. Л.Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» // Очерки российского сектоведения / Сост. Г. П. Климов, СПб., 2005. С. 9.
⁷⁵⁷ Там же. С. 32.
⁷⁵⁸ Рецензия проф., докт. юр. наук Кузнецова М. Н. от 09. 01. 2001 г. на книгу Дворкина А. Л. «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» // Очерки российского сектоведения / Сост. Г. П. Климов. СПб., 2005. С. 82, 86.
⁷⁵⁹ См.: Рецензия канд. филос. наук Кольченко И. А. от 18. 06. 2003 г. на книгу Дворкина А. Л. «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» // Очерки российского сектоведения / Сост. Г. П. Климов. СПб., 2005. С. 94.
⁷⁶⁰ Там же. С. 95.
⁷⁶¹ Там же. С. 104.
⁷⁶² Кураев А., дьякон. Сатанизм для интеллигенции. (О Рерихах и Православии). М., 1997. Т. 1. С. 70.
⁷⁶³ Там же. С. 71.
⁷⁶⁴ Там же. С. 72.
⁷⁶⁵ См.: Кураев А., дьякон. Уроки сектоведения. СПб., 2002. С. 311.
⁷⁶⁶ См.: Кураев А., дьякон. Сатанизм для интеллигенции. (О Рерихах и Православии). М., 1997. Т. 1. С. 70.
⁷⁶⁷ Там же. С. 73.
⁷⁶⁸ Там же. С. 72.
⁷⁶⁹ Кураев А., дьякон. Уроки сектоведения. СПб., 2002. С. 309
⁷⁷⁰ Кураев А., дьякон. Уроки сектоведения. СПб., 2002. С. 311.
⁷⁷¹ Там же. С. 390.
⁷⁷² Стеняев О., свящ. Диспут со Свидетелями Иеговы. М., 2004. С. 10.
⁷⁷³ «Сексотами» в 60-70-х гг. называли секретных сотрудников КГБ.
⁷⁷⁴ Стеняев О., свящ. Диспут со Свидетелями Иеговы. М., 2004. С. 11.
⁷⁷⁵ Там же. С. 16.
⁷⁷⁶ Там же.
⁷⁷⁷ Кантеров И. Я. Новые религиозные движения в России (религиоведческий анализ). М., 2006. С. 269.
⁷⁷⁸ Там же. С. 269.
⁷⁷⁹ Кантеров И. Я. Новые религиозные движения в России (религиоведческий анализ). М., 2006. С. 272.
⁷⁸⁰ Там же. С. 271.
⁷⁸¹ Там же. С. 273.
⁷⁸² Белик А. А. Личность. Культура. Этнос. М., 2001. С. 7.
⁷⁸³ См.: Федоров В., прот. Новые религиозные движения: православный взгляд на проблему // Баркер А. Новые религиозные движения. СПб., 1997. С. X.
⁷⁸⁴ Федоров В., прот. Новые религиозные движения: православный взгляд на проблему // Баркер А. Новые религиозные движения. СПб., 1997. С. XII.
⁷⁸⁵ Там же. С. XII.
⁷⁸⁶ Там же. С. XIII.
⁷⁸⁷ Федоров В., прот. Новые религиозные движения: православный взгляд на проблему // Баркер А. Новые религиозные движения. СПб., 1997. С. XXII.
⁷⁸⁸ Федоров В., прот. Новые религиозные движения: православный взгляд на проблему // Баркер А. Новые религиозные движения. СПб., 1997. С. XXIII.
⁷⁸⁹ Там же. С. XXIV.
⁷⁹⁰ Федоров В., прот. Новые религиозные движения: православный взгляд на проблему // Баркер А. Новые религиозные движения. СПб., 1997. С. XXV.
⁷⁹¹ Там же. С. XXVI.