Понятие «секта» в противосектантской миссии и литературе

С конца 50-х гг. XIX в. в России начался очередной подъем сектантской активности. В ней западными проповедниками быстро стали распространяться штундизм, а с конца 1860-х гг. баптизм, с 1874 г. евангелизм и с 1886 г. адвентизм. Оживилась деятельность сект российского происхождения: хлыстов, скопцов, духоборов и вышедших из них толков. Так, в миссионерской литературе насчитывалось до 14 направлений внутри хлыстовства⁵⁸⁸. И все это несмотря на увещания миссионеров и полицейские меры против сект.

По данным министра внутренних дел Валуева, приведенных в докладной записке на имя императора от 4 октября 1863 г, указывалось, что официально в России насчитывалось 875 тыс. раскольников и сектантов (их тогда не различали и именовали одним словом - раскол), но ему известно было, что «покойный преосвященный Иннокентий предполагал настоящую цифру до 11 млн., а по исследованиям центрального статистического комитета министерства внутренних дел, она составляет около 8,5 млн., то есть 1/10 всего наличного населения империи, или 1/6 всего православного населения» ⁵⁸⁹.

По официальной статистике в 1870 г. в России насчитывалось 1,171 млн. раскольников и сектантов, а по данным отчета обер-прокурора за 1893 г. их насчитывалось менее 2 млн. чел.⁵⁹⁰ По переписи 1897 г. в Российской империи было 126 млн. населения, из них около 869 тыс. расколо-сектантов (на 145 граждан империи приходился 1 сектант). Но если учесть, что тогда в России проживало 5063098 евреев и не менее 10 млн. мусульман⁵⁹¹, то получится, что на 127 православных приходился 1 сектант. Это официальная цифра, на самом же деле их было значительно больше.

Так, хлысты советовали своим последователям скрывать свою принадлежность к ним, а они по численности опережали остальные секты. По словам известного миссионера прот., проф. Т. И. Буткевича, «нет той губернии, нет того уезда, в которых не было бы хлыстовства в той или другой форме» ⁵⁹². Накануне Поместного Собора 1917-1918 гг., по данным одного из миссионеров, в России насчитывалось около 2 млн. старообрядцев и 800 тыс. сектантов⁵⁹³.

Секты во второй половине XIX в. были настолько многочисленными, что некоторые русские миссионеры стали высказывать мнение о самобытности российского сектантства, хотя оно и оспаривалось большинством. После многолетней борьбы с сектами, началось осмысление накопленного опыта борьбы с ним, в том числе и используемого в сектоведении понятийного аппарата. К концу XIX в. миссионеры пришли к осознанию того, что существующие определения сектантства и сам термин секта не вполне адекватно описывали природу религиозных групп, которые считали, будто бы Православная Церковь заблуждается во многих вопросах, начиная с учения о Боге и завершая совершением обрядов.

Кроме того, сектанты вменяли Церкви в вину, будто бы в нравственном отношении она уже не является собранием святых и непорочных верующих, так как в ней много грешников и безнравственных людей, поэтому она перестала быть Церковью, и, как следствие, отпала от Истины. Сами же сектанты учили, будто бы сумели восстановить Церковь апостольского времени спустя 1000, а то и более 1500 лет после ее отпадения ок. IV в. от истины, и только они и являются Церковью.

Тогда стало расти понимание того, что одно дело, когда к ставшим предметом кабинетного изучения академической науки ересям первых веков применяли слово секта, и другое, когда с подобными движениями приходилось сталкиваться на практике. Создавалось впечатление, что книжные портреты древних еретиков как бы ожили. Гордость, самомнение, но более всего упорство в отстаивании своих заблуждений - роднило их с психологией древних ересей.

Все это заставило миссионеров обратить внимание на различия в понимании природы религиозных групп, предлагавших альтернативный Православной Церкви путь спасения и борьбы с ними при наименовании их новым для русского богословия западным термином секта и восточным святоотеческим термином ересь. Термин ересь имел неоспоримые преимущества перед словом секта в таких важных областях, как полемика по богословским вопросам и пастырско-миссионерская работа с сектантами.

Он прямо указывал на суть заблуждений сектантов и тем самым предопределял методологию миссионерской работы с ними. Задача православного миссионера состояла в том, чтобы, сообразуясь с вероучительными заблуждениями, раскрывать и разъяснять отпавшим от Церкви истины Православной веры. Кроме того, термин ересь вскрывал психологическую природу сектантства, причины его возникновения и открывал возможность для планирования работы по предупреждению зарождения и развития сектантства.

Термин секта был менее конкретен. В его обобщенном варианте отмечалось, что существо сектантства заключается в резком расхождении с Церковью, а выражение резкое расхождение без соответствующих комментариев можно было отнести и к нравственному, и к богословскому расхождению. Обстоятельства сложились так, что акцент в понимании природы сектантства стал смещаться в область их нравственно-психологической жизни.

В итоге складывалось впечатление, что существо сектантства заключается в не всегда безупречной жизни сектантов, зачастую «двуликой» ⁵⁹⁴, иногда просто уродливой, а их учение порою было весьма странным и представлялось бреднями невежественного ума… Но когда приходское духовенство соприкоснулось с сектантством и вступило с ним в борьбу, то, как признавали сами миссионеры, оно оказалось не готовым к ней. Главным образом потому, что такое представление о сектантстве отразилось на его преподавании в духовных школах.

В результате духовенство было недостаточно подготовлено в богословском отношении, не знало учения сект и не знало Писания. Судя по критическим высказываниям миссионеров, не все духовенство имело адекватное понятие о причинах вступления в секту, о цели религиозной жизни сектантов, а она заключалась в «стремлении … и желании непосредственного общения с Богом», но путь к осуществлению данной цели был ложным и тупиковым⁵⁹⁵. Таким образом, представление о сектах не вполне соответствовало реальной жизни самих сект, что было одной из причин несбывшихся ожиданий от церковной противосектантской миссии.

Среди миссионеров, задавшихся вопросом об эффективности своего служения, стало созревать понимание необходимости выяснить глубинные причины такого состояния противосектантской миссии. Одним из направлений этой работы с конца XIX в. стало исследование понятийного аппарата сектоведения, сопоставления учения сект с ранее бывшими в истории Церкви еретическими движениями и со святоотеческим подходом к ним.

Для обмена опытом и обсуждения актуальных проблем противосектантской деятельности стали проводиться миссионерские съезды. Если первые два съезда были посвящены большей частью вопросам раскола и меньше сектантству, то на третьем съезде сектантская проблематика была преобладающей. Из выступлений миссионеров на третьем съезде следовало, что термин секта употреблялся ими как синоним ереси. Так, проф. Казанской духовной академии Н. И. Ивановский на Третьем Всероссийском миссионерском съезде (Казань, 1897 г.), где обсуждалась главным образом сектантская проблематика (деятельность баптистов, адвентистов, хлыстов, скопцов, молокан, малеванцев и др.), говорил о сектах как о ересях⁵⁹⁶.

Аналогичное словоупотребление встречается в выступлении председателя съезда архим. Антония (Храповицкого), именовавшего сектантство термином ересь. Обращаясь к миссионерам, он напутствовал их следующими словами: «Эту истину (о Православии - Р. К.) унесите в сердцах ваших от нынешнего блестящего собрания в мрачные притоны ереси и раскола… И чем больше будет восставать на вас ожесточенная злоба и коварное упорство ересеучителей… тем крепче уповайте, что в вас и около вас совершаются муки духовного рождения» ⁵⁹⁷. Наконец, в проекте молитвословия об обращении отпавших от Церкви и заблудших ее чадах, представленном на рассмотрение Святейшего Синода участниками съезда, сектанты названы еретиками в церковно-славянской редакции текста прошения на сугубой ектении: «О еже низложити вся ереси и расколы…»⁵⁹⁸.

В конце XIX в. известный миссионер Б. Мелиоранский написал для энциклопедии Брокгауза и Эфрона статью «Сектантство», в которой секту определял как «организованное сообщество людей, разномыслящих с господствующей Церковью, но согласных друг с другом в религиозном отношении» ⁵⁹⁹. Между сектой и ересью разницу видели в том, что при использовании слова ересь акцент делается на учении, а при употреблении слова секта речь шла о последователях ереси и их количестве. Поэтому можно было сказать: «Секта ариан учила ….» и «секта ариан состояла из таких-то лиц».

Между сектой и вероисповеданием резкой границы не проводили, так что можно было сказать, что «секта есть вероисповедание, которому следует сравнительно небольшое число лиц, и притом такое, которое с точки зрения большинства» общества «считается ложным или вредным». Автор этого определения Мелиоранский Б. М. отмечает, что такое разграничение терминов довольно условно и установилось лишь в новое время после реформации, и с этого момента «перенесено на древнейшие эпохи, когда слова secta и ....... употреблялись вполне как синонимы». Это последнее обстоятельство, по его мнению, придало слову секта еще один специфический оттенок, отличающий его от слова ересь.

Эта специфичность термина секта обусловлена представлением о двух этапах развития главнейших ересей с I по VII вв. Тогда считалось, что причиной возникновения ереси было не отрицание церковного учения и авторитета, а желание выяснить и сформулировать «какой-либо пункт учения, не отлившийся еще в твердую догматическую формулу». Поэтому родоначальники этих заблуждений не противопоставляли себя Церкви и сознавали себя выразителями и продолжателями Предания. В итоге получалось, что они наряду со своими новоизобретенными догматами, непризнанными и осужденными Церковью, сохраняли и истинные догматы Церкви - это считалось первой ступенью развития ереси.

Но если лжеучители не останавливались в своем заблуждении и начинали извращать даже те истинные положения веры, которые они исповедовали еще до их отпадения от Церкви, то тем самым еретики однозначно показывали, что противопоставляют себя Церкви - это считалось второй ступенью развития ереси. Исходя из такого представления о развитии заблуждений, слово секта применяли к общинам, отделившимся от Церкви на второй ступени развития ереси. Другими словами, получалось, что секта - это ересь в ереси. Например, применительно к древним заблуждениям монофизитство именовали ересью, а севериан - монофизитской сектой.

Применительно к реформации рассуждали следующим образом. Поскольку реформаторы выступили против уже сложившегося церковного учения и авторитета (Предания), и они не высказывались по вопросам, не получившим окончательного решения со стороны Церкви, то протестантские течения и группы можно именовать сектантами. По этой причине к христианской общине, «резко расходящейся с Церковью, сравнительно мелкой и замкнутой в себе», стали применять слово секта, а не исповедание, ересь или еретическая община⁶⁰⁰.

В результате такое определение секты стало походить больше на социологическое, чем на богословское, и оказалось расплывчатым. Одной из причин этого стало включение в богословское определение секты социологического критерия - небольшая община, замкнутая в себе, - что методологически некорректно, так как богословие и социология принадлежат к разным областям знания. Если сектоведение является богословской дисциплиной, то оно должно на своем языке, в свойственных ему терминах и понятиях описывать предмет своего изучения.

Другая причина заключалась в представлении о секте как ереси в ереси, или, можно сказать, сугубой ереси, что весьма усложняло и семантически перегружало термин секта. Чтобы упростить все эти рассуждения, их заменили описательным выражением - резкое расхождение с Церковью. Но так как и ересь можно охарактеризовать как резкое расхождение с Церковью, то в термине секта пропадало ощущение конкретного. По этим соображениям вышеприведенное определение секты не было общепринятым в русской богословии, и нередко тот или иной ученый исходил из собственной интерпретации термина секта. Так, архимандрит Сергий (Страгородский), описывая свое миссионерское служение в Японии, использует применительно к методистам, баптистам, конгрегационалистам слова инославие и секта как синонимы⁶⁰¹.

С целью обмена опытом антисектантской работы в 1896 г. был учрежден журнал «Миссионерское обозрение». Только за пять лет его издания (по 1900 г.) в трех из пяти его рубрик: 1. История и вероучение сект; 2. Обличение сектантства и раскола и 3. Апология и религиозно-назидательные очерки и беседы - было опубликовано около 2 тыс. статей по 250 темам, освещавших деятельность 47 сект и языческих групп, действовавших в России⁶⁰². Аналогичные статьи публиковались и в «Трудах КДА». В этих изданиях было опубликовано большое количество статей, посвященных понятийному аппарату сектоведения, что свидетельствует об актуальности данного вопроса для того времени⁶⁰³.

Одним из первых в 1902 г. попытался сформулировать определение секты известный миссионер епископ Саратовский Алексий (Дородницын). Под сектой он подразумевал «общество, которое отделилось от господствующей Церкви потому, что оно (это общество) не нашло осуществленными в ней идеалы своего спасения и святости» ⁶⁰⁴. В 1904 г. появились статьи типа «Что есть секта», где правильно указывалось на то, что существующие определения несовершенны по причине нечеткости, так что термин секта можно было распространять и на еретиков, и на раскольников. Кроме того, богословие восточных отцов и церковное право не знало понятия «секта», а только «ересь» ⁶⁰⁵.

Согласно миссионеру М. В. Грацианскому, суть сектантства заключается в отступлении от Церкви на моральной почве, доходившем до догматических погрешностей⁶⁰⁶. По мнению проф. И. Г. Айвазова секта представляет собою «организованное и тесно сплоченное общество людей, отпавших от господствующей Церкви по коренному религиозному разномыслию с нею, но согласных друг с другом в вопросах веры» ⁶⁰⁷. Он считал, что учение секты является ересью, пока оно не собирает вокруг себя последователей, но как только возле лжеучителя появились адепты, оно становиться сектой. «Самое слово еретик (выделено мной - Р. К.) может употребляться по отношению к основателю лжеучения, но он же становится сектантом, как член своей новой еретической общины» ⁶⁰⁸.

Характерной особенностью этих определений была их описательность, они пытались и указать причины возникновения секты (отпадения от Церкви по нравственным мотивам, на моральной почве), и подчеркнуть наличие принципиальных вероучительных отличий от Церкви («по коренному религиозному разномыслию»). Затемняло понимание сути сектантства и введение социологического признака и политологического критерия - господствующая Церковь. Хотя этот признак отражал реальное положение Церкви в государстве, но он не мог рассматриваться в качестве отличия истины от заблуждения, так как не все церкви, имевшие статус господствующих, пребывали в истине, например, Католическая церковь или протестантские деноминации в Западной Европе того времени.

Наличие такого количества признаков не сделало эти определения более ясными, наоборот, в силу своей описательности они были настолько общими и неконкретными, что их можно было распространить и на ересь, и на раскол. Тем не менее, за всеми определениями угадывалась верная интуиция: секты искажали догматическое учение Церкви.
___________________

⁵⁸⁸ См.: Буткевич Т. И., прот., проф. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910. С. 92-203.
⁵⁸⁹ В. В. Двадцать лет законодательных реформ по расколу (1863-1883) // Христианское Чтение. 1886. №3-4. С. 477.
⁵⁹⁰ См.: Мелиоранский Б. М. Сектантство // Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. 2. С. 53.
⁵⁹¹ Статистические данные по евреям и мусульманам приводятся по: Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви от святителя Иннокентия до Собора 1917-1918 годов // Церковный Вестник. М., 1996. №4-3. С. 149.
⁵⁹² Цит. по: Кузнецова Т. Н. Опыт противосектантской деятельности РПЦ в конце XIX – начале XX веков // Миссионерское обозрение. 2000. №10-12. С. 22.
⁵⁹³ Журнал №12 заседания VI Отдела Предсоборного Совета от 17 июля 1917 г. ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 578(6). Л. 338об.
⁵⁹⁴ См.: Русские сектанты, их учение, культ и способы пропаганды / Под ред. Кальнева М. А. Одесса, 1911. С. 6.
⁵⁹⁵ См.: Варсонофий (Лузин), иером. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914. С. 14.
⁵⁹⁶ «Одно от нас требуется. О чем бы ни стали говорить, нас должна одушевлять одна мысль, одна цель, - умиротворение Св. Церкви, ересями и расколом обуреваемой». Из речи на открытии Третьего миссионерского съезда в Казани в 1897 г. Цит. по: Макаревский М. И., Добромыслов П. П. 3-й Всероссийский миссионерский противораскольнический и противосектантский съезд в городе Казани. 22 июля - 6 августа 1897 года. Рязань, 1898. С. 39.
⁵⁹⁷ Антоний (Храповицкий), архим. Слово перед благодарственным молебствием по окончании III Всероссийского миссионерского съезда // Православный собеседник. 1897. №7. С. 241.
⁵⁹⁸ Макаревский М. И., Добромыслов П. П. 3-ий Всероссийский миссионерский противораскольнический и противосектантский съезд в городе Казани. 22 июля - 6 августа 1897 года. Рязань, 1898. С. 155.
⁵⁹⁹ Здесь и далее цит. по: Мелиоранский Б. М. Сектантство // Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. 2.
⁶⁰⁰ См.: Мелиоранский Б. М. Сектантство // Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. 2. С. 53.
⁶⁰¹ См.: Сергий (Страгородский), архим. По Японии (Записки миссионера) // Богословский вестник. 1989. Т. 2. №8. С. 601.
⁶⁰² Смолин И., дьякон. Справочный указатель к журналу «Миссионерское обозрение» за первое пятилетие его издания 1896-1890. СПб., 1901.
⁶⁰³ См. например: Плотников К. История и обличение русского сектантства. СПб., 1910. Вып. 1. С. 2; Фетисов Н., свящ. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII-VIII. С. 443; Дородницын А. Основные формы сектантских заблуждений // Миссионерское обозрение. 1902. Февраль. С. 226; Буткевич Т. И., прот., проф. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910. С. 2; Айвазов И. Г. Что такое секта // Миссионерское обозрение. 1904. №19; Грацианский Д. Что такое секта вообще и «рационалистическая» и «мистическая» в частности? // Миссионерское обозрение. 1904. Май; Базянинов Н. Основная причина и сущность нашего сектантства // Миссионерское обозрение. 1904. №3; Титов Ф. И., доц. О сущности русского сектантства и причинах происхождения его // Миссионерское обозрение. 1896. Январь. Кн. 1.
⁶⁰⁴ Дородницын А. Основные формы сектантских заблуждений // Миссионерское обозрение. 1902. Февраль. С. 226.
⁶⁰⁵ См.: Письмо в Миссионерское обозрение // Миссионерское обозрение. 1904. Ноябрь. С. 1347.
⁶⁰⁶ Там же. С. 1348.
⁶⁰⁷ Из миссионерских запросов «Что такое секта»// Миссионерское обозрение. 1904, Ноябрь. С. 1350.
⁶⁰⁸ Фетисов Н., свящ. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII-VIII. С. 441.