В Казахстане эксперты обсуждают новый законопроект о религиозной деятельности и религиозных объединениях

Новый закон о религии удалит с легального поля мелкие, «нежелательные» для власти религиозные объединения. А вот проблему развития экстремизма закон решить не сможет. В этом уверено большинство опрошенных «Республикой KZ» экспертов.

Прокомментировать отдельные нормы нашумевшего законопроекта «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» мы попросили секретаря Епархиального совета Алматинской епархии протоиерея Александра Суворова, председателя Общества сознания Кришны города Алматы Галину Голоус, священнослужителя церкви «Новая жизнь», заместителя директора «Библейского центра» Сергея Заикина, а также председателя Алматинского Хельсинкского комитета Нинель Фокину. Разговор вышел столь интересным, что мы решили привести его без купюр. Чем чреват этот новый закон для религиозных объединений?

Протоиерей Александр:

- Большой недоработкой в законе будет закрытие молитвенных комнат, храмов в тюрьмах. Этот не положительный момент в законе, потому что для заключенных это единственная возможность и повод соприкоснуться с духовным миром. Поскольку в тюрьме этого нет, это нас очень сильно беспокоит. Также (законопроект — авт.) чреват тем, что группы, которые не захотят подчиняться нормам закона, уйдут в подполье. Если этот закон не будет до конца правильно выверен, в обществе может произойти серьезный дисбаланс, это будет нарушением религиозных прав граждан.

Галина Голоус:

- В соответствии с этим законом заставят перерегистрировать религиозные объединения, начнутся сложности. Уполномоченные органы для того, чтобы показать свою работу, будут приходить и мешать нашей религиозной работе. Мы не будем заниматься больше благотворительной, религиозной, духовной деятельностью, проповедью, а начнем заниматься тем, что будем работать больше с чиновниками.

Сергей Заикин:

- Этот закон усилит контроль над свободой вероисповедания. Но как можно проконтролировать свободу убеждения и вероисповедания? Никто не в праве меня ограничивать, я имею право мыслить как я хочу, если это не создает проблемы в обществе! Этот закон преподносят под соусом экстремизма и терроризма, но этим террористам плевать, они как нарушали законы, так и будут продолжать это делать. Им плевать на государственность, а этот закон коснется миролюбивых граждан, которые как раз живут в ладу с законом. Если будут ужесточения, они приведут к частичному закрытию религиозных объединений. И вы думаете, они перестанут собираться вместе? Они просто уйдут в подполье, тогда надо будет раздувать штаб спецслужб, которые будут выслеживать и наказывать этих людей, а в случае непослушания будут сажать в тюрьмы, далее, возможно, надо будет принять еще более жесткие законы. И это повлечет массу других проблем.

Нинель Фокина:

- Последствия видны уже из названия. Действующий закон называется «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях», проект нового закона называется «О религиозной деятельности и религиозных объединениях», то есть исчезают в законодательстве слова «свобода вероисповедания». А поскольку сам закон не подразумевает свободу, то отсюда вытекает его содержание.

Как Вы относитесь, к тому, что руководители иностранных религиозных объединений должны согласовывать кандидатуру руководителя с уполномоченным органом и представлять на этого руководителя документы?

Протоиерей Александр:

- Это норма Конституции Казахстана — 5 статья, у меня на это нет никаких возражений.

Галина Голоус:

- Это, конечно глупость, большая глупость. Например, возьмем нерелигиозную организацию: представьте себе, что власти назначают директора в неподведомственной им организации. Как может уполномоченный орган знать, кто может руководить религиозной организацией? Во-первых, когда назначается религиозный лидер, он утверждается не только по деловым качествам, он назначается прежде всего по духовным качествам. А как может определить уровень духовности человека чиновник, который не знает ничего о религии?

Сергей Заикин:

- Для меня это странно. Сидит чиновник с предвзятым отношением, давая или не давая согласие на утверждение руководителя, — откуда он может знать, кто этот человек? Этот закон будет бить по христианским организациям, которые как раз миролюбивые: у нас живут по Завету, если бьют по одной лицу, подставь другую; у нас молятся за руководителей — наши проповеди учат подчиняться руководителям. Приезжает мирный, добрый человек, хочет проводить службу, благословлять нашу страну — а ему ставят препятствия. Я не вижу в этом смысла.

Нинель Фокина:

- Эта норма содержится и в Конституции, и в действующем законе. Некоторые считают, что это вмешательство в дела церкви, но я полагаю, что норма обоснованная, я не вижу здесь ничего крамольного, так действуют и в других государствах.

Не приведет ли это к ситуации, аналогичной той, что сложилась в СССР, когда каждый священнослужитель ходил под колпаком КГБ?

Протоиерей Александр:

- Если сравнивать с советским временем, то каждый священнослужитель должен был проходить регистрацию в Комитете по делам религии. Это совершенно другое.

Галина Голоус:

- Это вообще-то и сейчас происходит. Заинтересованные службы знают все о религиозных лидерах Казахстана. Если были бы какие-либо административные нарушения с их стороны, их давно уже привлекли бы. В Казахстане 4000 религиозных лидеров. Это не такая уж большая цифра для нашего государства, неужели у власти нет возможности их проверить? Зачем выдумывать новые законы? Если что-то не в порядке в каком-либо определенном религиозном обществе, то вызовите их лидера и поговорите с ним отдельно.

Есть новый учебник для девятых классов по религиоведению, из-за которого был большой шум. В котором написано, что Общество сознании Кришны относится к деструктивным сектам. Мы разговаривали по этому поводу со специалистами, они нас успокаивали, что это не так, что нас хорошо знают и мы не деструктивная секта. Это означает, что у них (представителей власти — авт.) расходятся слова с делом.

Ваше отношение к тому, что в каждой области количество прихожан зарегистрированного объединения не должно быть меньше 500 человек?

Протоиерей Александр:

- Мне сейчас трудно комментировать данный правовой акт, я пока еще не знаю, как это будет применяться

Галина Голоус:

- Любая организация начинает с малого. Чтобы собрать 500 человек, нужно распространить предварительную информацию, но если начать проповедовать без регистрации, то за это могут посадить. Я не понимаю, как сразу можно собрать 500 человек. Меня вполне устраивал старый закон — там, для того чтобы зарегистрироваться, достаточно 10 человек. Если организации суждено развиться, это произойдет само по себе, зачем этим законом заведомо создавать препятствия для религиозных организаций?

Сергей Заикин:

- Я считаю, что это странное ограничение, из-за которого многие объединения лишатся своего статуса. А в случае неподчинения на них будут налагаться административные наказания, и тогда в стране будут говорить: вот видите, религиозная проблема усугубилась. Потом будут применять еще более жесткие законы и дойдет до того, что вообще свобода исчезнет.

Нинель Фокина:

- Это уже серьезный вопрос. Я считаю, что бессмысленна эта норма. В условиях Казахстана, при нашей разбросанности и очень низкой плотности населения, проблематично набрать 500 организаторов для создания религиозного объединения, скажем, в маленьком населенном пункте. То есть они будут развиваться в городах, в областных центрах и двух столицах — но это же нонсенс! Почему не может создать религиозное объединение группа, скажем, в Отбасаре? Поэтому закону все действующие будут вытеснены с легального поля, потому что они пройдут перерегистрацию. И эта норма направлена на то, чтобы вытеснить с легального поля мелкие нежелательные организации.

Сможет ли новый законопроект решить проблему с религиозным экстремизмом в Казахстане?

Протоиерей Александр:

- Здесь надо работать с Духовным управлением мусульман. Новый закон лишь частично может решить проблему с религиозным экстремизмом. Нужны не только силовые методы, нужно прежде всего воспитание. Нужно давать служителям традиционных религий больше возможностей выступать перед молодыми людьми. Дело в том, что молодые люди, которые вербуются экстремистами, вживую не видели настоящего имама, настоящего священника. Как правило, их находят какие-то люди на рынках, на барахолке и начинают спрашивать о вере — практически так же, как действуют свидетели Иеговы.

Галина Голоус:

- Я не думаю, что он сможет решить эту проблему, как всегда, у нас начнут бороться со следствием, а не с причиной. А следствие — это 4000 религиозных объединений, которые заставят перерегистрироваться. Вместо того чтобы выявить определенных людей, из-за которых возникла такая ситуация, начнут проверять всех, затянут время и увеличат количество чиновников. Я не верю, что у нас есть религиозные экстремисты. Почему религию и экстремизм связывают в одно? Если человек на самом деле верит в Бога, он не поднимет ни на кого руку.

Сергей Заикин:

- Законопроект не сможет решить проблему с религиозным экстремизмом, он больше усугубит проблему для нормальных граждан. Если есть незаконное религиозное объединение, существует масса законов. Сейчас очень много говорят о незаконно открытых мечетях. Спрашивается: кто это допустил? Кто разрешил строить незарегистрированные мечети на глазах у всех чиновников? Новый закон сделает плохо прежде всего действующим законным объединениям, которые платят налоги, хотят мирно сосуществовать с государством, а террористы, экстремисты как нарушали законы, так и будут нарушать.

Нинель Фокина:

- Еще не один закон проблему экстремизма и преступности не решал. Я против применения термина «религиозный экстремизм». Хотя он у нас введен в законодательство, но юридически не определено, что такое «религиозный экстремизм». Сегодня мы придумали этот термин, и под него подпадают все, у кого взгляды отличаются от одобренных религией взглядов и практик. И из-за этого неопределенного термина у нас много заключенных, не совершивших никакого преступного деяния. А с преступностью надо бороться методами борьбы с преступностью.

Как Вы полагаете, на почве чего возник религиозный экстремизм в Казахстане — социального неустройства или идеологического характера?

Протоиерей Александр:

- Я считаю, и первое, и второе. Мы упустили время, начиная с 90-х годов. Публикации в СМИ говорят, что экстремизм идет с западной части Казахстана. Туда впустили всех, включая иорданцев, арабов, в период освоения нефтяных залежей, там они начали свою деятельность. Здесь присутствуют обе причины: идеологическая среда любого терроризма — это социальная неустроенность людей. Человеку начинают объяснять: у тебя здесь ничего нет, тебе нечего терять, ты свободный, ради идеи, ради братьев ты должен то-то. Эта неустроенность накладывается на психику, и эти две составляющие — действующий инструмент у идеологов.

Галина Голоус:

- Я думаю, на почве социального характера. Это создается искусственно, это делают нерелигиозные люди.

Сергей Заикин:

- Факторов очень много, здесь нельзя выбрать только один. Но социальный характер меньше всего здесь играет роль. Мне кажется, кто-то насаждает определенную идеологию. Помните, талибы заявили, что Казахстану теперь будет плохо после того, как Казахстан решил ввести войска в Афганистан? И после этого через какое-то время начались взрывы и теракты.

Нинель Фокина:

- Люди, которые выражают свой протест экстремально, методом самоуничтожения, всегда есть. Есть примеры подрыва чиновников, которые не решают проблемы, самосожжения на площади из-за того, что у человека отняли жилье. Такие случаи учащаются и проявляются ярче в периоды социального напряжения. Я считаю, бороться с экстремальными выражениями протеста можно, только предоставив людям легальные способы выражения своего недовольства — через прессу, через партии. А самое главное — нужно планомерно и тщательно выявлять причины социального недовольства, то есть надо вести социально-экономическую политику, чтобы у населения не было причин выражать свое недовольство крайними методами протеста.

...С теми же вопросами мы обратились и к главному редактору журнала «Имам» Онгару Умирбеку. Однако рассуждать о частностях он не стал, заявив лишь, что полностью поддерживает новый законопроект. Г-н Умирбек считает, что для казахов достаточно одного традиционного течения в исламе, основанного на ханафическом учении.